Линда Миллер: Сон в летний день

– Я очень ценю ваше гостеприимство, - сказала она размеренным тоном, - однако для нас нет необходимости вырабатывать какие-либо соглашения. Как я уже сказала вам, я - не продажная женщина.

Сандерлин жестко усмехнулся, сложив руки, покрытые множеством шрамов, на груди, и склонил свою великолепную голову.

– Я понимаю, - передразнил он ее. - Тогда вы, должно быть, леди - одна из тех, кто попадает в неудачное стечение обстоятельств.

Герцог изобразил глубокий поклон, и Франки охватило раздражение и ярость: она понимала, что он смеется над ней. Кое-как ей удалось сесть в постели, что оказалось не очень легкой задачей, поскольку матрас был слишком глубок и мягок.

– Я была бы леди, если бы вовремя попала в магазин одежды, - выпалила она.

– Что? - он снова нахмурился.

– Ничего! - Франки продолжала барахтаться на матрасе, но безуспешно. Наконец она перевернулась на живот и ползла до тех пор, пока не достигла края постели, где, свесив ноги, встала на них. - Главное, что я хочу сказать, - она продолжала, в то время как Сандерлин стоял и ухмылялся, - вы не должны считать, что я - падшая женщина, из-за моей одежды!

Сандерлин приблизился к ней, пальцем подцепил шнуровку на корсаже платья и распустил ее. Под платьем у нее оказался только лишь изящный лифчик из шелка песочного цвета.

– Ведьма или ангел, - повторил он, и голос был грудным и низким. - Вы восхитительны!

Франки стерпела это, но отступила на шаг.

– Не трогайте меня, - попросила она неуверенно. Сандерлин вновь привлек ее к себе.

– Восхитительны! - повторил он. Она оцепенела.

– Вы хотите взять меня силой? - вспыхнула возмущением Франки. - Если вы попытаетесь сделать это, предупреждаю, я так сильно закричу, что ваша репутация будет полностью подорвана!

Он откинул назад голову и засмеялся, а когда вновь взглянул ей в глаза, то она увидела в его взгляде вместе со страстным желанием доброту.

– Моя репутация была бы подорвана, - уточнил он, - если бы слуги не услышали ваших страстных выкриков. Разве я не говорил вам раньше, маленькая колдунья? Я никогда в жизни не брал женщин, которые не хотели бы моего внимания.

Он держал ее, плотно обхватив руками узкую спину, и наклонился, чтобы почувствовать пульсирующую точку на основании ее шеи. Франки ощутила слабость.

– Хорошо, - вымолвила она, когда снова стала способной говорить. - Я… я рада.

Сандерлин коснулся ее груди, очень осторожно, прошел по покрытому муслином соску, вызывая его реакцию.

– Конечно, - продолжил он, лениво запутывая палец в тесемке, которой удерживался корсаж, - я не сомневаюсь, что смогу разбудить вас и вызвать желание, - на его лице появилось высокомерное выражение, и Франки с силой вырвалась из его рук, как раз в тот момент, когда вновь появился слуга с подносом. Она со смущением отвернулась, а когда взглянула вновь, то увидела, что Сандерлин натягивал чистую рубашку, а слуга ушел.

– Освежитесь, - приказал герцог, останавливаясь перед зеркалом и пробегая пальцами по своим волосам. - Я вернусь позже, - он стоял до тех пор, пока Франки не изучила содержимое подноса. - На всякий случай - не думайте сбежать отсюда, - добавил он веско. - Мои люди найдут вас еще до захода солнца, и мне придется наказать вас.

Франческа была слишком испугана и ошеломлена сейчас, чтобы думать о побеге, но позже, возможно, такая мысль пришла бы в ее голову. Она сделала реверанс, как бы передразнивая церемонный поклон, который он отвесил ей раньше.

– Ваше слово - закон, о ваше величество, - сказала она. Затем взяла кусок темного хлеба и стала разглядывать, нет ли в нем жучков или какой другой живности. Сандерлин лишь ухмыльнулся, снова застегнул пояс с Экскалибуром - мечом короля Артура - и вышел из комнаты, оставляя Франческу одну.

Она жадно откусила хлеба и взяла бронзовый кувшин, в котором оказалось терпкое и очень крепкое красное вино. Поев и выпив вина, Франческа почувствовала легкое головокружение и сонливость. “Хорошо, - подумала она. - Я проснусь в постели гостиницы или даже в своей квартире в Сиэттле, и все прекратится. Сновидения - и ничего больше”. Но мысль о Сандерлине странным образом лишила ее этих желаний. Она шумно вздохнула и вытянулась на пуховой постели.

Несколько часов спустя Франки проснулась в той же комнате, с теми же каменными стенами и слегка утешилась мыслью, что ее сновидения и грезы еще не кончились. Она была даже рада этому, хотя и не находила рационального объяснения. К счастью, никто и не спрашивал его.