Линда Миллер: Сон в летний день

Франки очень хотелось выпить чаю, крепкого, доброго английского чаю, который редко встречается в США, с большим количеством молока и сахара. Однако она дождется возвращения в гостиницу, где сможет сесть и все обдумать за чашечкой чая.

И вообще ничего необычного не случилось, просто Франки погрузилась в созерцание прекрасного волшебства. Ведь он, вероятнее всего, был либо простым адвокатом из Лондона, либо отдыхающим дантистом из Обьюкюка, но одетый в такой наряд казался воплощением таинственного мифа.

Франки почувствовала приступ мистического очарования, знакомого ей с детства, с праздников с рождественской елкой. Глубоко вздохнула, откинула назад со лба легким движением руки свои светлые вьющиеся волосы.

– Это мне подойдет? - спросила она вновь.

Служащий продолжал смотреть с беспокойством, но улыбался:

– Этот размер подходит для всех, - сказал он.

Франки передала ему кредитную карточку.

– Прекрасно. Тогда я возьму это платье на всю неделю карнавала.

Примерно через пять минут она покинула магазин, неся муслиновое платье, упакованное в пластиковый пакет. Узкие, покрытые булыжником улицы Гримсли были заполнены счастливыми туристами, большинство из которых были в карнавальной одежде.

Франки испытывала стеснение на узком тротуаре и оглядывалась по сторонам в поисках колдовства и чуда. Но даже мельком его не увидела, и ее разочарование было просто частью здравого смысла.

Она возвращалась в гостиницу, которая, согласно брошюре на регистрационной стойке, стояла на этом месте вот уже шесть столетий. Из уютной комнаты на втором этаже открывался вид на развалины Сандерлин Кип - славные и трагические свидетельства веков.

Осматривая замок, Франки думала о его наиболее знаменитом обитателе, неком Брадене Стюарте-Рэмси, герцоге Сандерлине. Он был так знаменит, этот дворянин XIV столетия, что в одном путеводителе ему была отведена целая глава. Франки на минуту погрузилась в романтические грезы, представляя герцога, привлекательного золотокудрого рыцаря в богатой мантии, с мечом, рукоять которого украшена драгоценными камнями. Затем она улыбнулась и оставила фантазии. Да, целая деревня походила на сцену из прекрасной сказки, но это была реальная жизнь, и она помнила об этом.

Разложив на кровати полученное напрокат платье, Франки позвонила вниз и попросила принести малиновых пшеничных лепешек и чайник чая. Была середина утра, и у нее не хватило времени для завтрака перед тем, как она устремилась в магазин одежды. Может быть, все это объясняет ее особую реакцию на человека в колдовском наряде. Ее еще немного трясло, хотя она уже не чувствовала испуга. Это было такое состояние, как если бы она стояла на краю пропасти, простирая руки с радостной непринужденностью в пространство. И сам воздух, казалось, вибрировал, создавая великолепные картины для зрения и слуха.

Чай и лепешки принесла приятная женщина средних лет, как будто сошедшая со страниц романа об английской жизни. Она к тому же была одета в черное платье с белым фартуком.

Франки расположилась за маленьким круглым столом напротив окна и попыталась привести свои мысли в порядок. Она пристально всматривалась в Сандерлин Кип через оконное стекло во время еды. Пища не успокаивала ее, как бывало. Средневековье полностью овладело ею, и в своем богатом воображении она видела стражу, идущую по рассохшемуся деревянному настилу. Она видела подъемный мост, опускающийся через ров, гарцующих всадников. Желание увидеть замок, находящийся в зените своего величия, переполняло сердце Франчески. Так сильно было ее желание, что в какой-то момент она подумала, что действительно видит неприступные стены и башни вместо каменных развалин. “Вы обладаете богатым воображением”, - издевался голос в ее голове, а левое бодрствующее полушарие мозга многое могло бы поведать о ее прошлой жизни, и в том числе бывшем муже Джеффри Мэсоне.

Она развелась с Джеффри, привлекательным и чрезмерно эгоистичным летчиком, почти три года тому назад. Франки была в то время стюардессой, но после развода оставила эту работу и вернулась в родной Сиэттл, где на деньги, взятые взаймы у своего отца, открыла свое дело, “Синдерелла Клозит”.

Удивительно, но дела шли успешно. Она продавала антикварные украшения и одежду в своем магазинчике, позднее стала менять вторсырье на партии товаров, провернув уже несколько такого рода дел. До сих пор она продолжала искренне любить Джеффри, но это было очень хрупкое чувство, которое могло в любой момент разрушиться. Судьба не казалась ей более жестокой, чем в день год спустя после развода, когда в автомобильной катастрофе погиб ее отец и у нее никого не осталось из родственников, за исключением капризного Брайена. После этого она погрузилась в полосу депрессии, когда в бесконечной последовательности сменялись сон, еда, работа.