Шахразада - Страсть гордой княжны

– Да, эти слова я помню… Однако разве ты говорила не о себе, милая?

Джая смахнула слезинку: воспоминания на миг вернули ее в отчий дом, по которому она все-таки тосковала, пусть и прятала это чувство от самой себя.

– Нет, прекрасный мой, – девушка улыбнулась. – Я говорила не о себе. Ибо я для отца была не сокровищем, а скорее… украшением короны. Ну, или драгоценным перстнем, который нужно кому-то пожаловать. Хотя долгое время было неясно, кому же именно.

– Не надо, прекраснейшая… В тебе вновь говорит обида.

– Ты прав. Обида не утихла и сейчас. Однако теперь я знаю, что тогда сделала все верно, что нашлись руки, в которые можно передать наше семейное сокровище, главную тайну богатства княжества Нарандат.

Масуд с изумлением смотрел на жену. Он по-прежнему не понимал, что она имеет в виду, ибо перед ее мысленным взором все время была одна и та же картина: толпы людей, с криком протягивающих руки вверх…

– Вот, возьми…

В руки Масуда опустился узкий свиток шелка. По кремовому фону черной тушью вились слова неведомого языка.

– Что это, милая?

– Это и есть оно, самое большое сокровище древнего княжества Нарандат. Тут записаны слова древней молитвы… о нет, заклинания, которое дарует тому, кто произносит его, власть над толпой. Всеохватывающая власть: полное повиновение, безрассудное подчинение… Теперь ты сможешь стать по-настоящему уважаемым, по-настоящему великим, сможешь повести за собой куда угодно; теперь ты можешь перестать быть купцом, превратившись в правителя… Или вождя для всех недостойных, кто осмеивал ранее твои успехи. Сможешь даже уничтожить недругов, призвав на них гнев толпы…

Что бы ни говорили о щедрости дарителей, но дар может быть иногда куда страшнее казни…

И впервые перед мысленным взором Масуда встала картина, не родившаяся в разуме собеседника. Страшное зрелище пригвоздило его к месту: марширующие манипулы и платунги людей в незнакомой, грязно-серой одежде – несомненно, воинской форме… Глаза, горящие фанатичным огнем веры… Огромные костры, в которых находят свой последний приют знания мира… Черная ночь глазами, полными слез, взирает на эту противную всему живому картину и корчится каждый раз, когда тот, кто, затвердив эти древние слова, выкрикивает их с высокого помоста… А сотни, тысячи глоток ревут в ответ на каждое слово безумца. И рев этот кровавыми волнами прокатывается по миру…

Ибо нет в мире силы, более страшной, чем месть, ненасытная, требующая отмщения; она сотнями, тысячами, о Аллах всесильный и всевидящий! десятками тысяч жизней отплатит обидчику…

Автор благодарит Аллаха всесильного и всевидящего за то, что мудрейший писатель Игорь Можейко, мир праху его! некогда рассказал ныне живущим удивительные истории о чудесах мира.

«Во многом знании – много печали… И, умножая познания, мы умножаем скорбь». – Екклезиаст, сын Давида, царя в Иерусалиме, Ветхий Завет, 33-я часть Танаха, 7-я книга Ктувим. ( Здесь и далее примеч. автора, если не указано иное .)

Уважаемому читателю эта история знакома по грезам почтенного Маруфа. Оказывается, и это странствие было на самом деле, а не приснилось болтливому башмачнику.

Садыка – искренняя, правдивая ( араб .).