Шахразада - Страсть гордой княжны

– Вот видишь. Даже в далекой стране, что лежит на самом восходе солнышка, живут люди, которые чего-то боятся… Так вот. Как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?

Масуд вцепился в руку Зухры еще сильнее: ему почудилось, что там, по правую руку, темнота стала еще темнее и от нее во все стороны с тихим-претихим шорохом расползаются черные-пречерные щупальца…

Зухра вновь погладила малыша по головке и положила руку на шею, чтобы мог Масуд чувствовать тепло ее ладони.

– А в это самое время, – голос кормилицы звучал не таинственно, а совсем буднично, словно не среди страшного черного ночного сада рассказывает она сказку об оборотне, а в теплой и уютной комнате, освещенной дюжиной свечей, – пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся. Рассказали ему старейшины о своем жутком соседе, а Тасукэ им ответил:

– Да неужели никто с оборотнем справиться не может? Ладно, помогу вам – сам в храм пойду.

– Какой смелый… – пробормотал Масуд. – А что, он и в самом деле ничего не боялся?

– Должно быть, нет, раз уж решился в одиночку в старый храм войти.

– Бывают же на свете смелые люди… – как-то совсем по-взрослому вздохнул мальчик.

– Да, малыш. Каждый из нас, живущих под рукой Аллаха всесильного и всевидящего, по-своему смел. Надо лишь дождаться того мига, когда твоя смелость и решительность кому-то понадобятся.

– А что было дальше? Что сделал оборотень со смелым торговцем?

– Дождался Тасукэ ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может. Наконец стихло все. Видит Тасукэ – стоит перед ним оборотень, улыбается.

– Ой… – Как захотелось Масуду сейчас оказаться как можно дальше от этого черного сада! Но Зухра была рядом. «А она все-таки девчонка… – вдруг совсем по-взрослому подумал Масуд. – Девчонка, а ночи не боится».

Зухра, должно быть, услышала эти мысли Масуда, улыбнулась, пусть даже в ночном саду не было видно ее ясной улыбки, и продолжила:

– Ты кто такой? – спрашивает оборотень. – Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?

– Конечно один. А то с кем же? – не понял Тасукэ и снова зевнул.

Оторопел оборотень:

– Так ты что же, меня не боишься?

– Что значит «боишься»? – не понял Тасукэ.

– Чудак ты, да и только! – захихикал оборотень. – Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься?

– Отстань от меня, – рассердился Тасукэ. – Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.

Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся:

– Понимаешь, – говорит, – ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому и в храм не ходят.

– Ты? Оборотень? – переспросил Тасукэ. – Никогда бы не подумал!

– Да, я – оборотень, – гордо ответил тот. – Ты тоже меня должен бояться.

«А почему надо бояться оборотня?» – Сначала эта мысль промелькнула в голове Масуда. И лишь мгновение спустя он решился переспросить вслух.

– А почему, мудрая Зухра, надо оборотня бояться?

«Так думал сам оборотень, малыш… Он знал, что все его боятся, вот и принимал это как должное. А тут появился человек, который даже не знает этого слова… Вот оборотень и растерялся».

Такой ответ Зухры вполне удовлетворил Масуда, и лишь много дней спустя, вспоминая этот душный темный вечер, понял мальчик, что ответила-то нянька мысленно! А вслух она продолжала сказку:

– Ну вот еще! – ответил Тасукэ. – Дурак я, что ли, тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу – мурашки по коже.

– Какой странный торговец, – в голосе Масуда зазвучали нотки купеческого сына. – Должно быть, дела Тасукэ шли совсем скверно, если он боялся золотых монет. Должно быть, только медяки и водились в его кошеле.

– Не думаю я, малыш мой. Вот послушай, что будет дальше.

– Ну, я же говорил, говорил! – обрадовался оборотень. – Все на свете чего-нибудь да боятся.

– Все? Все-все? – не поверил Тасукэ. – И ты тоже?

– Я? – задумался оборотень. – По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Прямо до дрожи боюсь. Запах у них противный, с ума меня сводит.

«Вот дурачок! – подумал Масуд. – Какому-то неизвестному прохожему взять и выболтать свою тайну… Должно быть, это был ненастоящий оборотень. Глупый, какой-то недооборотень…»