24 ноября 2016 года я был в Москве. Сидел вечером в гостинице и заканчивал писать одну статью для университета. Планировал пораньше пойти спать. Но… Наверное, у каждого не раз были моменты, когда планы внезапно приходилось менять. А после таких вмешательств в твои планы неизбежно задумываешься и о превратностях Судьбы, и о том, все ли предопределено в жизни или все же есть элемент случайности. Мы настолько мало знаем обо всем этом, то есть о самом фундаментальном в человеке, что даже немного смешно гордиться достижениями человечества. Намного больше мы пока не знаем и не умеем.
Когда я уже дописывал свою работу и предвкушал скорый отдых, то получил сообщение в одной из групп в WhatsApp, в которую входили мои друзья из подразделения. Несколько слов, напечатанных у меня в смартфоне, ввели меня в состояние шока. Я минут двадцать просто сидел, стараясь осознать то, что было написано. Привыкнуть к тому, что стало жуткой реальностью. Никаких мыслей. Просто оцепенение, столбняк и постепенный приход в себя. Это как если сильно замерзнуть, а потом в теплом помещении медленно оттаивать, часто с болезненными ощущениями, постепенно вновь чувствуя руки и ноги.
Потом мне невыносимо захотелось поделиться с кем-то этим сообщением. Нет, не радостной, увы, новостью, а болью! Захотелось как-то хоть немного выплеснуть ее из себя. Но время уже было позднее, и было бы очень некрасиво в такую пору загружать кого-то своими проблемами. Я вспомнил о Фейсбуке. Слава богу, есть возможность тихо прокричать на весь мир, что ты чувствуешь. После чего тяжкий груз проблемы становится немного легче.
Я написал следующий пост: «Через несколько лет после того, как я демобилизовался из армии, я перестал проверять, что происходит с моей собакой Тальей. Я знал, что, когда она закончит службу в армии, ее заберет к себе домой один из бойцов. И знал, что это буду не я. Когда я с ней служил, она еще была очень молода. Когда я уже собирал свои вещи, собирал свой рюкзак, чтобы улететь за границу немного отдохнуть после трудных трех лет службы, Талья все еще оставалась на базе. Ее по-прежнему продолжали водить на сложные изнурительные тренировки, она все так же ходила на боевые операции и сидела холодными ночами в засадах, согревая теплом своего тела нового напарника. Еще много лет после того, как я ушел на гражданку, она продолжала нести нелегкую армейскую службу днем и ночью. Талья очень много сделала для Израиля. Многие из людей не сделали столько, сколько она! Вот уж поистине самые сионистские собаки находятся в подразделении Окец …»
Со временем я все чаще вспоминал своего четвероногого друга, все больше и больше хотел знать, что происходит с Тальей. Но одновременно страшился узнавать. Ведь каждый год я видел пост, а то и не один, от бывших солдат моего подразделения, забравших домой своих четвероногих друзей, о том, что «боец на четырех» покинул нас и ушел в другой мир. Собачий век намного короче нашего. Это было очень тяжело читать, потому что каждая собака нам в подразделении была знакома. Она была частью наших незабываемых лет службы, нашей чудесной боевой молодости. Из жизни каждой служебной собаки у нас есть столько интересных, веселых, а порой и драматических историй, что не хватит и книги обо всем этом написать. Я очень опасался выяснять, что произошло с Тальей. Жива ли она еще или нет. Это незнание помогало мне думать, что с ней все хорошо. Может, это и выглядит немного эгоистично. И я рад, что теперь я знаю: так оно и было. Было…
И вот этой ночью я получил известие от своего друга, что Талья умерла в доме своего последнего проводника, с которым она закончила службу… Я очень рад, что у нее была такая длинная по собачьим меркам жизнь, что она достойно прожила до старости: Талья, бесспорно, заслужила это годами службы на благо нашей общей Родины. Я смотрю на ее последнее фото. Постарела Талья с момента нашего расставания. Мы все стареем…
Неожиданно все истории, все события, связанные с Тальей, которые до этого как-то забылись, точнее, спрятались под толщей других событий, которые сохранила моя память, стремительно выплыли на поверхность, вернулись ко мне и совершенно не давали мне заснуть. Теперь из нашего спаянного тандема, принимавшего участие в стольких военных событиях и стойко пережившего их, остался я один. Без моей верной Тальи. Теперь только я охраняю наши воспоминания.
Действительно, кроме меня, только Талья помнила, что значит три дня сидеть в холодных кустах в засаде и ждать террориста или контрабандиста, который должен здесь пройти. Сидеть, несмотря на дождь и холод. Только она помнила, как из-за пронизывающего холода я клал ей руки на живот, потому что это было самое теплое место на километры вокруг, и Талья согревала их. Когда ребята из другого подразделения, участвовавшие в операции, увидели это, они, с моего разрешения, тоже стали так делать. Талья была, признаться, немного смущена, так как не привыкла к такой фамильярности посторонних. Но зато тогда ее терпеливое снисхождение и готовность поделиться теплом многим сильно помогали.
Читать дальше