Иван Гончаренко - Собачья служба. Истории израильского военного кинолога

Ни в армии, ни на гражданке не бойтесь оставаться верным своим принципам. Как-то раз спустя две недели после начала курса молодого бойца мы дружно храпели в своих палатках, когда наш сержант Одед объявил тревогу. Оказалось, в беседке для курения было не убрано, и Одед решил исправить данное упущение в два часа ночи. Для начала, конечно, мы немного побегали, поотжимались и поползали. Но, когда Одед приказал нам подбирать окурки голыми руками, я решительно отказался. Представьте, по сути чонг , которого сержант мог при желании легко вышвырнуть из подразделения, отказался выполнять приказ. Все мои товарищи не могли в это поверить. Не мог поверить в это и сержант.

— Ты отказываешься выполнить мой приказ? — Одед наконец пришел в себя. — Ты понимаешь, что за это может быть?

— Понимаю, — ответил я. — Но я никогда не курил. Никогда не брал в руки сигарету и не собираюсь это делать сейчас. Я понимаю, что не выполняю приказ, и прошу заменить эту работу какой-нибудь другой, пусть даже и более тяжелой.

Сержант Одед пришел в ярость.

— Через десять минут чтобы был напротив офицерской палатки со своим беретом. И готовься к худшему, — злобно прошипел он.

В назначенное время я стоял перед офицерской палаткой по стойке смирно — зеленый берет на голове, руки сжаты в кулаки, автомат около правой ноги. Настроение было отвратительное. Я очень боялся! Ведь меня могли запросто отчислить за невыполнение приказа из подразделения, в которое я с таким трудом попал и о котором мечтал со школы. И так глупо оказаться отчисленным! А еще этот приказ явиться со своим беретом, словно намек на то, что красного берета [14] В ЦАХАЛ все военнослужащие, еще не прошедшие курс молодого бойца, носят зеленые береты. мне не видать как своих ушей.

Вот полы палатки распахнулись, и оттуда вышли офицер Лютан и сержант Одед. «Ты отказываешься выполнять приказ?» — без предисловий резко спросил офицер.

Я повторил все, что сказал Одеду:

— Командир махлака [15] Махлака — отряд. Проходя курс молодого бойца на базе Пелес, считалось, что мы пока не относимся к подразделению «Окец». Официальное наше название тогда — махлака арба — четвертый отряд. , я никогда не курил и не дотрагивался до сигареты. Я готов бегать всю ночь, в качестве наказания готов выполнять любую работу, даже намного труднее той, от которой отказался. Но трогать сигарету я не буду.

Затем, после успешной сдачи экзамена, в зависимости от подразделения цвет берета меняется. В спецподразделениях и у парашютистов — береты красные. У саперов — серые, у бойцов пехотной бригады Голани — коричневые, бригады Гивати — фиолетовые, у моряков темно-синие и т. д.

Лютан посмотрел на меня и просто сказал: «Ты можешь идти».

Эту ночь я не спал. Совсем. Вначале меня гонял сержант Одед, а потом сержант Эйтан. Я бегал, отжимался, с меня градом катился пот, все тело сковала свинцовая усталость, но я был счастлив! Меня не отчислили из подразделения, о котором я столько мечтал. И был бесконечно горд собой: невзирая на реально маячащее отчисление за неповиновение, я сумел защитить свои убеждения.

Позже, когда я уже прошел курс молодого бойца, сержант Одед сказал, что мой поступок, именно поступок, а не нарушение, является одним из тех, после которых командир понимает, что по-настоящему познакомился с солдатом и увидел, чего тот стоит. После этого случая Лютан и сержанты Одед и Эйтан окончательно убедились в том, что я им подхожу.

После всего сказанного в этой главе у некоторых читателей может сложиться впечатление, что моральные качества в израильской армии приоритетнее профессиональных, что из-за этого ее бойцы физически менее выносливы и хуже осваивают военное ремесло. Это далеко не так: всесторонней физической и специальной подготовке в ЦАХАЛ уделяется самое пристальное внимание. Но если придется выбирать из двух солдат, один из которых пробегает два километра за шесть минут двадцать пять секунд, а второй — за семь сорок, но при этом первый врет и не уважает своих товарищей, то предпочтут второго. Ненадежный и морально неустойчивый солдат снижает боеспособность армии, увеличивает риск человеческих потерь и подрывает принципы, на которых построена еврейская армия.

Есть еще одна, на мой взгляд, причина, почему в израильской армии столь высоко ценятся человеческие качества, почему нам об этом твердят с первых дней службы — это превратилось даже в некую религию, в своеобразную «армейскую Тору». Даже сейчас ловлю себя на мысли, что до конца не уверен: мои это выводы или их вложили мне в голову за три года службы. По моему мнению, упор на человечность сделан еще и для того, чтобы мы отличались от своих врагов — были морально намного выше, гуманнее. Это не слабость, это секрет нашей силы! Высокоморальный солдат, чьи нравственные принципы не позволяют вершить насилие над безвинными и беззащитными людьми, намного сильнее фанатика-террориста.