Вики Майрон - Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

— Значит, он один из нас.

Доктор Эстерли улыбнулся:

— Пожалуй, что так и есть. — Он взял Дьюи на руки. Тот расслабился и замурлыкал. Последнее, что доктор Эстерли сказал перед тем, как они исчезли за дверью, было: — Дьюи — прекрасный кот.

Конечно, он таким и был. И мне его уже не хватало.

Когда на следующее утро я забирала Дьюи, сердце у меня едва не разорвалось. У него был далекий, отсутствующий взгляд и выбритый животик. Я взяла его на руки. Он уткнулся головой мне в руку и замурлыкал от счастья видеть вновь свою старую подругу Вики.

Когда я вернулась в библиотеку, все побросали свои дела. «Бедный мальчик. Бедный малыш!» Я передала Дьюи на их попечение — ведь он был нашим общим другом — и вернулась к работе. Еще одна пара рук — и его просто затискают. Поход в ветеринарную клинику вымотал меня до предела, а меня ждала гора работы. Я должна была бы раздвоиться, чтобы справиться с ней, но город никогда за это не заплатит, так что мне пришлось справляться самой.

И все-таки я была не одна. Примерно через час, положив телефонную трубку, я подняла взгляд и увидела, как через порог моего кабинета перебирается Дьюи. Я знала, что он получил вдоволь любви и внимания остальных сотрудников, но по его неверным, хотя и упрямым шажкам поняла, что он нуждается в чем-то большем.

Конечно, коты могут смешить и забавлять, но мои отношения с Дьюи уже стали сложными и интимными. Он был так умен. Так игрив. И так хорошо относился к людям. У нас еще не успели установиться тесные связи, но сейчас я начинала по-настоящему любить его.

И Дьюи платил мне ответной любовью. Да, он вообще всех любил, но в его отношении ко мне было что-то особенное и глубокое. Взгляд, который он бросил на меня в это утро, что-то значил. В самом деле. Никогда я этого не понимала более ясно, чем когда он с такой решимостью подошел ко мне. Мне казалось, что я слышу его слова: «Где ты была? Мне тебя не хватало».

Я нагнулась, схватила его и прижала к груди. Не знаю, говорила ли я вслух или про себя, но это не важно. Дьюи уже мог чувствовать мое настроение, если не читать мысли: «Я твоя мама, понимаешь?»

Дьюи положил голову мне на плечо, прижался к шее и замурлыкал.

Утверждать, что с Дьюи мы не испытывали проблем, не стану. Да, он был добрым и красивым, исключительно доверчивым и благородным, но все же он оставался котенком. Он как сумасшедший носился по рабочим помещениям. Разыгравшись, мог сбросить на пол всю вашу работу. Он был слишком юн, чтобы понимать, кто в самом деле нуждается в нем, и порой не реагировал, когда ему давали понять, что человек хочет побыть один. В «час истории» его присутствие побуждало детей шуметь и баловаться, так что Мэри Уолк, наш детский библиотекарь, выдворяла его из комнаты. В нашем распоряжении был Марк, большая кукла с симптомами мышечной дистрофии. Мы использовали ее, чтобы учить детей справляться с мышечной недостаточностью. Ноги Марка вскоре были так густо облеплены кошачьими волосами, что в конце концов нам пришлось прятать его в шкафу. Дьюи трудился всю ночь, пока не догадался, как открыть дверцу шкафа, и устроился спать на коленях Марка. На следующий день мы купили замок для шкафа.

Но ничто не могло сравниться с его поведением под действием мяты. Дорис Армстронг всегда приносила Дьюи подарочки — маленькие мячики или игрушечных мышек. У Дорис самой дома кошки, и наша заботливая мать-наседка всегда помнила о Дьюи, когда заходила в магазин для домашних животных. В один прекрасный день — тогда близилось к концу первое лето Дьюи — она без задней мысли принесла мешочек со свежими листьями мяты. Дьюи пришел в такое возбуждение от ее запаха, что я подумала, будто он собирается вскарабкаться на ноги Дорис. В первый раз в жизни Дьюи буквально умолял.

Когда Дорис положила на пол несколько листиков мяты, кот едва не сошел с ума. Он так старательно стал их обнюхивать, словно собирался втянуть в себя весь пол. Несколько раз фыркнув, он стал чихать, но не успокоился. Вместо этого он принялся жевать листья и не мог остановиться: он фыркал и жевал, снова жевал и фыркал. Мышцы его стали дрожать, он напрягся весь от кончиков лап до спины. Когда напряжение это дошло наконец до хвоста, он шлепнулся наземь и стал кататься вперед и назад по листьям мяты. Он кувыркался так, что казалось, в теле его не осталось ни единой косточки. Не в состоянии ходить, Дьюи ползал, елозя подбородком по полу. По-моему, он совершенно опьянел. Наконец он медленно выгнул спину и запрокинул на нее голову. Он выписывал зигзаги, дуги и петли. Ручаюсь, что передняя часть его тела никоим образом не была связана с задней. Когда он случайно шлепнулся на живот, тут же подполз к мяте и снова стал кататься по ней. Почти все листики застряли в его шубке, и он продолжал урчать, фыркать и жевать. Затем кот растянулся на спине и задними лапами стал лупить себя по подбородку. Это длилось до тех пор, пока несколько слабых толчков не пришлись в воздух и Дьюи не отключился, лежа на последних листиках мяты. Мы с Дорис с изумлением смотрели друг на друга, а потом расхохотались. Господи, до чего это было смешно!