Вики Майрон - Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

Однако кличка требовала чего-то еще. Лучше всего, решили мы, дать ему фамилию. Мэри Уолк, заведующая нашим детским отделом, предложила Читателя. Реклама, которая пошла в субботнем утреннем издании — оно предназначались для детей и выходило только по утрам в субботу, — как-то поместила рисунок котенка по имени О.Дж. Читатель, который побуждал детей «читать книги и смотреть то ТВ, которое у вас в голове». Я была уверена, что имя родилось именно оттуда. Дьюи Читатель. Близко, но не совсем. Я предложила дополнить фамилию — Читатель Книг.

Дьюи Читатель Книг. Одно имя для библиотекарей, которые имеют дело с десятичной системой Дьюи. Одно для детей. И одно для всех. Это имя, которое вызывает желание учиться. Всему городу придется много читать и узнавать.

Дьюи Читатель Книг. Три имени для нашего королевского высочества, уверенного красивого кота. Я уверена, что нам стоило бы назвать его сэр Дьюи Читатель Книг, подумай мы об этом, но мы не просто библиотекари — мы из Айовы. Мы не любим помпезности и церемониальности. Не любит их и Дьюи. Он всегда откликается на свое первое имя, а порой и просто на Дью.

Кошки — существа, которым свойственны определенные привычки, и Дьюи не потребовалось много времени, чтобы создать порядок бытия. Когда я по утрам приходила в библиотеку, он ждал меня у входных дверей. Пока я снимала куртку и ставила сумку, он слегка перекусывал, а потом мы вместе обходили библиотеку, проверяя, все ли в порядке, и обсуждая наши вечера. Дьюи предпочитал все обнюхивать, а не говорить, но мне это было не важно. Библиотека, обычно с утра холодная и пустая, становилась живой и теплой.

После нашей прогулки Дьюи направлялся в комнату сотрудников. Если у какой-либо сотрудницы было плохое утро, он уделял ей дополнительное время. Джин Холлис Кларк, например, недавно вышла замуж и тратила сорок пять минут, чтобы добираться из Эстервилля до библиотеки. Вы могли подумать, что дорога утомляла ее, но Джин была самым спокойным человеком, которого я когда-либо встречала. Единственное, что ей не нравилось, — это трения между парой коллег. Когда она являлась на следующее утро, было заметно, что она напряжена, и Дьюи всегда оказывался рядом, чтобы успокоить ее. Он потрясающе чувствовал, кто нуждался в нем, и всегда охотно уделял время этому человеку. Но оно никогда не было слишком продолжительным. Проходило от двух минут до девяти — и Дьюи бросал то, чем он занимался, и бежал к входным дверям.

Наш первый посетитель всегда ждал снаружи в девять часов, когда мы открывали двери, и обычно входил с теплыми словами:

— Привет, Дьюи! Как ты провел утро?

«Привет, привет, — казалось мне, отвечал он, сидя на своем посту слева от двери. — Почему бы тебе не погладить кота?»

Но ответа не было. Ранние пташки обычно приходят по делу, и у них нет времени останавливаться и болтать с кошкой.

«Не приласкаешь? Ладно. Там, куда ты пришел, есть и другие люди — самые разные».

Дьюи не требовалось много времени, чтобы найти гостеприимные колени, и, поскольку читатель проводил тут не менее двух часов, ему хватало времени вздремнуть. Он уже так комфортно чувствовал себя в библиотеке, что без проблем засыпал в публичном месте. Он предпочитал устраиваться на чьих-то коленях, но, если их не было, мог свернуться и в ящике. Каталожные карточки хранились в небольших ящичках, размером с коробку для детской обуви. Дьюи нравилось залезать в них всеми четырьмя лапами и усаживаться, пусть даже его бока торчали с краев. Если ящик оказывался чуть больше, он, укладывал в него голову и хвост. И единственное, что вы тогда видели, был большой пук шерсти на спине, выглядывающий из ящика. Он выглядел как сдобная булочка. Как-то утром я нашла Дьюи спящим рядом с полным каталожным ящиком, в который он запустил одну лапу. Наверное, ему потребовалась пара часов, чтобы неохотно признать — места здесь больше нет.

Однажды я наблюдала, как он неторопливо пытается забраться в полупустую коробку с бумажными салфетками. Он засунул две передние лапы в прорезь на крышке, а затем осторожно разместил там и другие две. Медленно присев, покрутил задницей, пока та не втиснулась в коробку. Затем, подогнув передние лапы, стал ввинчивать в проем переднюю часть тела. Операция эта заняла у него четыре-пять минут, но в конечном счете снаружи остались лишь голова, торчащая с одной стороны, и хвост — с другой. Полуприкрыв глаза, он рассеянно смотрел куда-то в пространство, словно всего остального мира не существовало.