Неустановленный автор: Лала, или прибрежный огонек

– Ой, Кирилл! – не зная, то ли смеяться, то ли плакать, воскликнула Вика. – Ушибся? Ах, да у тебя кровь!

– Это она меня так поцарапала, – дотрагиваясь до носа, мужественно ухмылялся мальчик.

– Не трогай! – приказала она. – Инфекция попадет, и останешься без носа! Тьфу-тьфу, не дай бог...

– Ты представляешь, – вставая на ноги, удивленно говорил он и, кажется, совсем не обращал внимания на заботу сестры. – Я заглянул в дупло – ничего не видно, потом просунул руку, вытащил оттуда вот этот желудь...

– Ух ты! – обрадовалась Вика и взяла желудь из рук брата. – Я оставлю его себе на память, ведь его сама белочка нам подарила.

– Да уж, – посмеялся Кирилл. – Подарила, как же! Потом я снова заглянул, и вдруг она как выскочит и прямо по носу! Я, слышала как, закричал. Бедная белка испугалась и убежала.

– Красивая?

– Да, но злюкой оказалась.

Вика достала из своего рюкзачка йод и пластырь – две вещи, которые, по настоятельной просьбе Екатерины Николаевны, Вике всегда приходилось носить с собой. Девочка аккуратно обработала царапину йодом и налепила пластырь.

– Все! Без носа ты не останешься, – гордо объявила она и оглянулась вокруг. Недалеко от них, напротив под деревом сидел Филин. Он уверенным взглядом смотрел на них обоих и при этом, щурясь от сигаретного дыма, курил. Заметив, что незнакомый парень за ними наблюдает, она смутилась и тут же повернулась к брату.

– Жаль видеокамеру с собой не взяли! – раздосадовано сказал Кирилл. Вика рассмеялась – брат напомнил ей того старика, который все жаловался на то, что забыл свою двустволку. Девочка, вспомнив о таинственной лисице, вдруг загрустила. Вообще, Вике свойственна резкая и быстрая перемена настроений, потому что через мгновение она ни с того ни с сего начала злиться:

– Ну почему этот старик такой вредный, не хочет нам показать, где живет лисица! Да и имя-то у него – вот умора. И-си-дор Афанасьевич, видите ли!

– Не переживай, если надо будет, мы пошпионим за ним, – смеясь, успокаивал Кирилл. Случайно расслышав имя своего деда, Филин заволновался, затушил сигарету и встал. В какой-то миг ему захотелось подойти к «малявкам» и спросить, знают ли они, где сейчас находится его дед. Однако он передумал, так как высокомерие в нем было сильнее, чем простая тяга к общению. Филин подошел к ласково журчащему горному ручью, попил воды и, все-таки надеясь увидеть сегодня своего старика, решил еще раз сходить в пансионат.

– Чудак какой-то, – глядя ему вслед, сказала Вика.

– Кто? – рассеянно спросил брат. Кирилл все это время был занят своими мыслями и идеями так, что ничего вокруг не замечал. В этом мальчик походил на своего отца. Андрей Павлович также мог быть невнимательным, если глубоко о чем-то задумывался.

А задумался Кирилл вот над чем. С самого начала, как только он стал обладателем видеокамеры, его преследовала мечта снять о животных настоящее кино. И у этого фильма, как ему представлялось, должно быть все необходимое – сценарист, режиссер, оператор и, конечно же, продюсеры. В голове его огненное колесо мечты завертелось с новой силой, и он мысленно сказал себе: «Или здесь и сейчас, или никогда!» Может быть, это очень даже странно, но такая решимость пришла к нему в тот момент, когда он рухнул с дуба.

Кирилл уже знал, о ком будет его фильм. О лисице. Но из-за непростого характера старика им придется теперь действовать не напрямую, а окольными путями. Иначе будет не справедливо, если о настоящей жизни лисицы будет знать лишь один Исидор Афанасьевич.

Екатерина Николаевна так и не была посвящена в истинное происхождение царапины на носу сына. Ей стало известно лишь то, что Кирилл упал с дуба. Дети решили скрыть от матери свое знакомство с белкой. Но стоило бы Екатерине Николаевне узнать, что эта ранка – результат чрезмерного любопытства, так она тут же начала бы вспоминать все болезни, которые только передаются от животных.

Неизменное время обеда, привычное дома, в связи с распорядком жизни в пансионате сдвинулось на час вперед, но аппетит от этого не прибавился, и ребята с неохотой шли в столовую.

– Мама, – негодовал Кирилл, – если бы мы не так часто ходили в столовую, у нас было бы больше времени.

– Куда же ты так торопишься? – смеялась Екатерина Николаевна.

– Конечно, будешь торопиться, – вмешалась Вика, – ведь здесь столько всего интересного, а у нас на все про все осталось только двадцать девять дней.

– Уже двадцать девять?! – печально удивился Кирилл. Андрей Павлович, заказав еду и, видимо, предвкушая сытный обед, с довольной улыбкой вернулся за столик.