Джон Грогэн - Марли и я - жизнь с самой ужасной собакой в мире

– Похоже на то, – согласился Джим.

– Ради бога, – проговорил я, когда мы подъехали к дому. – Ты только посмотри! Кто-то припарковался на моей подъездной дорожке. Ну разве не наглость…

Джим поставил свою машину за автомобилем нарушителя, чтобы тот не смог выехать, и я пригласил его войти в дом. Я продолжал ворчать по поводу посягательства на мое место, как вдруг входная дверь распахнулась. Это была Дженни с Колин на руках. И она вовсе не выглядела расстроенной, напротив, она сияла улыбкой. Позади нее стоял музыкант с волынкой и в килте. Боже, куда это я попал?! Потом заметил, что решетку вокруг бассейна убрали, а по воде плавают свечи. Рядом стояли несколько десятков моих друзей, соседей, коллег. И в тот момент, когда до меня дошло, что скопление машин на улице возникло из-за этих людей, они хором прокричали: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, СТАРИНА!»

Что ж, моя жена не забыла.

Когда наконец я пришел в себя, то обнял Дженни, поцеловал ее в щеку и прошептал на ушко:

– С тобой мы еще разберемся.

Кто-то в поисках мусорного ведра открыл подсобку и выпустил Марли. Пес бросился в толпу, стащил с подноса закуску из моцареллы и базилика, своей мордой задрал пару мини-юбок и уже собрался нырнуть в неогражденный бассейн. Я схватил его в момент разбега, когда он намеревался исполнить его фирменный прыжок, плашмя ложась на воду, и оттащил обратно в одиночную камеру.

– Не волнуйся, – сказал я. – Потом угощу тебя остатками ужина.

Удавшаяся вечеринка была отмечена полуночным приездом полиции, которая потребовала соблюдать режим тишины. Вскоре после вечеринки-сюрприза Марли сумел доказать, что его страх перед грозами имеет основания.

Однажды воскресным вечером я вскапывал грядки. Небо хмурилось, сгущались тучи. С недавних пор садоводство стало моим серьезным хобби, и чем лучше у меня получалось, тем больше хотелось этим заниматься. Я неспешно начал обрабатывать наш задний дворик. Пока я трудился, Марли нервно бегал из стороны в сторону, видимо, его внутренний барометр показывал надвигающуюся грозу. Я тоже почувствовал ее приближение, но мне хотелось закончить работу, поэтому решил не прерываться до первых капель дождя. Между делом я время от времени посматривал на небо, наблюдая, как за несколько километров к востоку над океаном собирались зловещие черные тучи. Марли тихо скулил, уговаривая меня оставить лопату и войти в дом.

– Спокойно, – сказал я ему. – Гроза еще далеко.

Стоило этим словам слететь с моих губ, у меня появилось новое, прежде не известное мне ощущение – что-то вроде покалывания и дрожи в затылке. Небо стало подозрительного оливково-серого цвета, и внезапно возникла духота. Казалось, будто какая-то небесная сила похитила ветер. Странно , подумал я, перестал копать и, опершись на лопату, уставился в небо. И в этот момент я услышал гулкий треск, как если бы оказался между двумя высоковольтными линиями. Какой-то особый шипящий звук наполнил окружающий меня воздух, а затем на секунду все стихло. Тут я понял: что-то не так, но времени среагировать у меня уже не оставалось. В следующую долю секунды небо стало ослепительно белым, и послышался такой мощный грохот, какого я прежде никогда не слышал – ни в грозу, ни во время фейерверков, ни на стройках. Волна от разряда сразила меня в грудь, словно невидимый враг. Когда открыл глаза, то потерял счет времени, не зная, как долго я пролежал на земле лицом вниз. На зубах скрипел песок, лопата валялась в трех метрах, капли дождя били по телу. Марли тоже лежал ничком и, заметив, что я поднял голову, храбро пополз ко мне на брюхе, как солдат, преодолевающий колючую проволоку. Подобравшись совсем близко, он забрался мне прямо на спину, уткнулся носом в мою шею и стал яростно лизать ее. Еще секунду я озирался по сторонам, пытаясь прийти в себя, и вдруг увидел, что молния угодила в телеграфный столб на противоположном углу двора и промчалась по проводу, ведущему к дому, метрах в шести от меня. Счетчик на стене обуглился.

– Быстрее! – заорал я, и мы с Марли вскочили и бросились под ливнем к двери, а вокруг нас сверкали все новые вспышки молний.

Мы не останавливались, пока не оказались внутри дома. Насквозь промокший, я в изнеможении опустился на пол, а Марли, вскарабкавшись сверху, лизал мне лицо, покусывал за уши, брызгал слюной и повсюду ронял шерсть. Он совершенно обезумел от страха, и его трясло, как в лихорадочном приступе. Пытаясь успокоить пса, я обнял его. «Господи, как близко она прошла!» – сказал я и тотчас ощутил собственную дрожь. Он сочувственно посмотрел на меня, и готов поклясться, что в его больших глазах застыл немой вопрос: « Сколько лет я пытался предупредить тебя, что эта штука смертельно опасна? Но разве ты меня слушал?Ну хотя бы теперь ты будешь воспринимать меня всерьез?»