Джон Грогэн - Марли и я - жизнь с самой ужасной собакой в мире

В книге одного собаковода из Пенсильвании «Горные лабрадоры» я прочитал: «Многие люди спрашивают, в чем состоит различие между английскими и американскими лабрадорами. Различие, причем как в телосложении, так и в характере собаки, настолько велико, что правильнее было бы разделить эту породу на две. Если вы ищете охотничью собаку – выбирайте американского лабрадора. Они атлетичные, высокие, поджарые, но у них ОЧЕНЬ возбудимый нрав, который не позволяет им стать добродушными семейными любимцами. Английские лабрадоры, напротив, приземистые, крепкие, меньше размером. Очень добрые, спокойные, славные, ласковые собаки».

Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, к какой линии относится Марли. Похоже, ситуация начала проясняться. Мы вслепую выбрали вид лабрадора, который наилучшим образом подходит для того, чтобы весь день носиться на свежем воздухе. Но это далеко не все. Из всего многообразия мы выбрали умственно отсталую, недисциплинированную собаку, на которую не действуют ни тренировки, ни транквилизаторы, ни кинологическая психиатрия.Это был вид ненормальных собак, которых опытный инструктор Барбара Вудхаус предлагала усыплять. Прекрасно, подумал я. Теперь все понятно.

Книга Вудхаус открыла нам глаза на душевную болезнь Марли. Вскоре после этого сосед попросил нас приютить на неделю своего кота, пока он с семьей будет в отпуске. Конечно, согласились мы, без проблем. По сравнению с собаками с кошками управляться гораздо проще. Им не требуется постоянное внимание, а этот кот вообще был скромным и незаметным, особенно в присутствии Марли. Он мог весь день прятаться под диваном и выходить поесть, только когда мы ложились спать. (Кошачий корм мы прятали от Марли.) Он ходил в лоток, который мы предусмотрительно замаскировали около бассейна. Кот не доставлял нам никаких хлопот. Марли даже не подозревал о его соседстве.

Однажды я проснулся утром от громких ритмичных ударов по кровати. Это был Марли. Его трясло от возбуждения, и он быстро-быстро бил хвостом по матрацу. Тук! Тук! Тук! Я потянулся, чтобы погладить пса, но он стал убегать. Пес прыгал и гарцевал возле кровати. Мамба Марли.

– Ладно, что там у тебя? – спросил я, протирая глаза спросонья. В ответ он гордо положил свое богатство на белоснежные простыни, всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Не до конца проснувшись, я, впрочем, мгновенно понял, что это. Предмет был маленький, темный, бесформенный, весь испачканный песком. А потом до моих ноздрей донесся запах – острый, едкий, зловонный. Я выпрямился и толкнул Дженни, чтобы разбудить ее. Я указал ей на подарок от Марли на простынях.

– Это не… – начала было Дженни с отвращением в голосе.

– Да, именно это, – сказал я. – Он разграбил кошачий лоток.

Вряд ли Марли больше распирало от гордости, даже если бы он принес нам самый крупный бриллиант в мире. Как и предсказывала мудрая Барбара Вудхаус, наша умственно отсталая, ненормальная собака вступила в новую фазу своей жизни – фазу поедания экскрементов.

После появления на свет Конора все наши знакомые, за исключением моих родителей, которые были ревностными католиками и постоянно молились о маленьких Грогэнах, считали, что мы свою миссию выполнили. Для семьи с двумя работающими родителями один ребенок был нормой, двое – рассматривалось как некоторое излишество, а трое – непомерная роскошь. Учитывая то, насколько тяжелой была вторая беременность Дженни, нас не понимали: зачем еще раз подвергать себя такому ужасному испытанию. Но с первых дней брака, когда мы губили растения, прошло много времени. В нас проснулись родительские чувства. Двое мальчуганов принесли нам гораздо больше радости, чем мы ожидали. Теперь именно они определяли нашу жизнь. Порой нам действительно не хватало простого ленивого отдыха, вальяжных субботних вечеров, проведенных за чтением, и романтических ужинов, которые затягивались до поздней ночи. Но сейчас нам гораздо больше удовольствия доставляли пролитое яблочное пюре, отпечатки крохотных носиков на стеклах окон и прекрасные звуки босых ножек, шлепающих по коридору на рассвете. Даже в самые мрачные дни почти всегда находился повод улыбнуться, поскольку мы знали то, что рано или поздно постигает всякий родитель: изумительный период раннего отцовства и материнства – с попками в подгузниках, первыми зубками и невнятным бормотанием – яркие, краткие вспышки на длинном жизненном пути.