Бернгард Гржимек - Животные рядом с нами

Как люди ни преследуют лис, желая отнять у них рыжие шубки, все же бывают ситуации, когда умница лиса-патрикеевна прекрасно понимает, что на сей раз ей встретился человек, не желающий зла. Именно такой случай рассказал мне мой знакомый — господин Ганс Буб. Однажды во время начинавшегося прилива он заметил лису, замешкавшуюся в ваттах. Когда уровень воды заметно поднялся, лиса, спохватившись, поплыла к сваям, вбитым в илистый грунт, чтобы попытаться спастись на них. Перерезав лисе дорогу, господин Буб приблизился к ней и, увязая по бедра, пошел рядом с ней. Он даже погладил ее по спине, что, казалось, лису совсем не обеспокоило. Лишь когда он слегка потянул ее за кончик хвоста назад, животное обернулось и несколько раз тявкнуло. Добравшись наконец до свай, она присела на них и стала отдыхать. Господин Буб примостился рядом с ней. Оба очень устали, в особенности лиса. Отдых затягивался, а так как шел конец ноября, то господин Буб начал основательно промерзать. Лиса же, по-видимому, намеревалась посидеть еще. Тогда господин Буб слегка хлопнул свою соседку по заду, и та, с явной неохотой войдя в воду, не спеша поплыла к берегу…

Такое доводится увидеть лишь счастливцам, да и то лишь в редчайших случаях и при условии, что они любят странствовать в одиночестве по самым глухим уголкам обширной земли.

Как знать, что за мыслительная работа происходит в голове этой мохнатой молоденькой таксы?

Несколько лет назад один из моих сыновей, придя из школы, сообщил, что учитель биологии сказал, будто животные не могут думать, потому что они не владеют речью. В ответ на это мальчики спросили, не полагает ли он, что в таком случае и глухонемые лишены возможности мыслить? Учитель не сумел ответить на такой вопрос. А мне в свою очередь хотелось бы спросить, как относятся матери к мыслительным способностям своих еще не научившихся говорить детишек? Что касается нашего опыта, то могу смело сказать: наши сыновья и в младенческом возрасте безошибочно определяли, когда стоит и когда не стоит плакать.

Я рассеянно иду по мостовой, вдруг взвизгивают тормоза, возникает ужасная неразбериха, и, сам не зная как, я в несколько прыжков ухожу от опасности. Теперь, когда она уже позади, меня охватывает острый, заставляющий цепенеть страх. Все длилось какую-то долю секунды, но, чтобы описать пережитое словами, потребовалось бы не менее десяти минут. Разумеется, и в этот острый момент я думал, и даже очень напряженно, но словесный облик мои мысли обрели позднее. На забитых машинами улицах то же самое может испытать и собака, которая будет действовать точно так же, как и я, но в отличие от меня ей никогда не удастся выразить все это словами. Тут-то мы и сталкиваемся с огромным различием между человеком и животным: думают и животные, но рассказывать о своих думах могут только люди, хотя мышление не обязательно сопровождается речью, и каждый человек временами думает без слов.

Существует, разумеется, и язык животных. Сойка издает сигнал тревоги, предупреждая тем самым и других зверей о появлении охотника, а дикие гуси двумя различными криками сообщают гусятам о приближении врага по воздуху или по земле. Один из криков петуха служит боевым кличем, а другой выражает любовный призыв. Но это врожденные средства общения, и любой птенец понимает их, даже если он появился на свет в инкубаторе. Эти средства общения выражают лишь состояния, а не мысли. Тем не менее такие инстинктивно подаваемые сигналы порой поразительно точны. Если возвращающаяся в улей пчела где-то нашла нектароносные цветы, она начинает танцевать на вертикально расположенном соте, а другие рабочие пчелы подражают ей. Маленькая танцовщица, виляя брюшком, описывает восьмерки, и в зависимости от того, располагается ли восьмерка строго по вертикали или под углом к ней, пчелы летят в направлении, находящемся под тем же углом к солнцу, что и восьмерка к вертикали улья. А если возвращающаяся в улей пчела станцевала в минуту восемь одинаковых фигур, то после окончания танца пчелы летят по прямой за три километра от улья. Если же за минуту она выполнила фигуру тридцать шесть раз, то ее товаркам лететь всего лишь сто метров: чем ближе медоносные цветы, тем быстрее танцует пчела. А о том, какие именно цветы она нашла, пчелы узнают по сопровождающему ее аромату. Один лишь этот язык пчел вызывает почтительное удивление и внушает глубокое уважение. И все-таки это инстинктивное явление, и сравнивать его с человеческим языком нельзя.