Миша Бастер - Перестройка моды

А оттуда я поехал в Париж к знакомым из «Актюэля», и там был еще один отдельный трип. Жил я у фрилэнсеров, которые приезжали в Москву в первый раз еще во время фестиваля и которым я тогда рассказывал, где и что можно снять. Рассказал и про художника-клошара Зверева, которого они очень захотели снять. Еще тогда я пригласил модную манекенщицу Иру Мачерет дать интервью. У них была видеокамера, понятно, бесшумная. Но тогда, в 1985-м, это было новинкой. Ира почему-то думала, что камера должна стрекотать. И вот на вопрос – сколько вы получаете – эта дура, думая, что камеру еще не включили, стала объяснять, что не может ответить на этот вопрос, потому что получится, что она получает зарплату, едва хватающую на колготки, которые, особенно наши, советские, сами знаете, как часто рвутся. А если она это расскажет, то ее уволят с работы. Поэтому она просит задать ей какой-нибудь другой вопрос. Когда выяснилось, что она говорила на камеру, с ней был припадок. Я уговорил французов стереть это. Они клятвенно ей пообещали. Но вряд ли они это сделали. Да и я бы на их месте не сделал.

Попав на какую-то русскую выставку, я встретил Гошу Острецова, который мне показался несколько подавленным, встретил и Володю Мироненко и Никиту Алексеева. А прямо на улице встретил Гарика Пинхасова, который сказал, что его берут в «Магнум», но чтоб я об этом никому не говорил. Он привел меня в «Магнум». В агентстве он по-свойски себя вел, несмотря на то, что был еще кандидатом, показал мне контакты Картье-Брессона. Я их тогда как реликвию в руках подержал. Было чувство, что в меня переливается креативность Анри. Года через два я рассказал об этом знакомой парижанке, которая там тоже работала, она абсолютно искренне сказала: «Неужели ты думаешь, что это чего-то стоит?» Я, кстати, думаю, что да…

Вот, из таких путешествий состоял 88-й и 89-й год, но я умудрился соприсутствовать на неделе британской моды в Москве, в том же Хаммеровском центре, который когда-то навевал мне иллюзии о загранице. Вествуд там почему-то не было, но был Эндрю Логан, который не раз еще приезжал. Это место стало стартовой точкой для зарубежного тура Кати Филипповой, и стартом для организации первого модельного агентства «Жар-птица». Возможно, они хотели продвигать и моду тоже, но начали они с моделей, заказав у меня фотосессию.

А у меня состоялась персональная выставка в Цюрихе, в месте, о котором мечтают многие художники. Кунст Хаус – это музей, сопоставимый с Эрмитажем. А получилось так. Ко мне в мастерскую привела людей из Кунст Хауса Регула Хойсер, корреспондентка «Нойе Цюрихер Цайтунг». Они предложили сделать выставку и я, естественно, согласился. А вот, что происходило в перерывах моих трипов…

Я, как и многие понимал, что в стране происходил полный бардак, но что именно происходит и, тем более, что может произойти, даже не предполагал. Вот как я столкнулся с действительностью. После развода я жил в Останкино и ездил на все-таки купленной за границей мечте, в виде золотистого Мерседеса-спорткупе, который я привез после распродажи всех своих работ на выставке в Берне 90-го года, куда мы ездили вместе с «Чемпионами Мира» и Германом Виноградовым.

Когда я пришел домой к телевизору, я узнал, что в стране начался путч. Я, конечно, поломился с фотоаппаратом к Белому Дому и, как сейчас говорят, был с первого дня на баррикадах. Встретил там режиссера фильма «Танцы на крыше», в котором снимался в эпизоде, играя себя самого. Он был типа сержантом ополчения и распределял экзальтированных добровольцев по подразделениям. Но это в последние дни, а первый день был достаточно тревожным. Увидел Ельцина, спускающегося по лестнице к народу, в этот момент я в него просто влюбился, он был как былинный герой. Такой решительный и родной. То, что думали про пустые полки, бардак и постоянные обещания Горбачева в рамки цензурного языка не укладывалось. Причем, в самом начале перестройки чуть ли не вся страна, включая меня, душою была за Горбачева. Но быстро устали от его пустых и витиевато неграмотных славословий.

Примерно в те же дни я заезжал к Петлюре на Петровский и снял Сашин портрет с птенчиками. Такой двуглавый птицелов. «Двухголовая птичка среднерусской возвышенности» давно уже стала символом непокорности. С Петлюрой я впервые пересекся в 1990-м на женской выставке, приуроченной к 8-му марта, где они с Владиком Монро участвовали наряду с женщинами. Монро понятно почему, а почему Петлюра, уж не знаю. Петровский мне нравился, и я там бывал, но сильно не втягивался в ситуацию. Позже рядом открылась галерея «Аз-Арт», где тоже происходили показы альтернативной моды и кипела какая-то деятельность. Это если и было на излете движения восьмидесятых, все же было новой струей, и я их снимал по рекомендации Петлюры. Появилась как модельер в этот же период и Настя Михайловская. Я продолжал снимать и Катю Филиппову, и вернувшегося из Франции Гошу Острецова.