Миша Бастер - Перестройка моды

М.Б.Тут можно говорить о ваших монархистских взглядах?

К.Ф.У меня они были всегда. Но такие, больше сказочные. Мы были абсолютно не политизированными люди. Художник – не есть политический деятель.

М.Б.Это не был не социальный протест, а эстетический?

К.Ф.Да. Я всегда была отделена от совка ширмой искусства. Я с детства занималась музыкой, изобразительным искусством. Мы отдельно существовали, нас не затрагивали отдельные черные стороны этой жуткой жизни. Было скучно, некуда пойти и не во что нарядиться. Просто мало было информации и всего остального.

М.Б.Можно ли говорить о каких то современных параллелях между тем, что делалось тут и в тогдашней западной моде?

К.Ф.Конечно. Дух моды интернационален. Потом, когда я увидела какие-то журналы того времени, мне очень польстило некоторое сходство. Я радовалась, что есть что-то очень близкое у Жан-Поля Готье, Кристиана Лакруа, Москино, каких-то лондонских художников. Сейчас их мало кто знает. Но мы делали все интуитивно, просто были молодые и модные. Идеи, что называется, витали в воздухе.

М.Б.Тогда говорили спонсоры, а сейчас – инвесторы. Они у вас были?

К.Ф.В нашем мире таких слов не было. Мы сами зарабатывали деньги. Вечерами шили с Сережей Рыженко и его женой костюмы и джинсы а ля фирма. Вставали в четыре утра, садились на электричку, и приезжали в город Тулу, где была известная барахолка. Гигантский пустырь, вытоптанный до пыли. Люди из Москвы, Тулы, и лохи с окрестных деревень, все стояли рядами и продавали свои шмотки. Такое же количество ходило покупать. Мы привозили оттуда мешки денег. Там много было редких вещей, я даже как-то раз купила английские шпильки. Я тогда много шила на заказ.

М.Б.И кто покупал вещи из ваших коллекций или делал заказ? Портрет клиента того периода.

К.Ф.В основном иностранцы, экспаты. Те, кто здесь жил и работал, и те, кто просто приезжал – дипломаты, журналисты. Советский Союз был уже в большой моде. Они очень хотели иметь такие вещи, сразу надевали и убегали. Причем покупали достаточно за дорого. Но судьбу своих вещей я не отслеживаю.

М.Б.Правда, что вы сшили платье для Нины Хаген?

К.Ф.Я специально не шила. Ее продюсер купил у питерских «Колибри» два кителя из коллекции «Кошмарный сон майора Стогова» для нее в подарок. Точно не помню, может, это случилось за границей, куда они ездили с концертами. Андеграундные-то люди все нищие были. А цены у меня были приличные. Поэтому друзей просто так наряжала. С друзей же не будешь деньги брать. Никогда!

Был один странный для меня эпизод, когда я работала с Софией Ротару. Однажды меня пригласили на передачу «Взгляд», которую тогда смотрела вся страна. И это интервью было похоже на допрос. Ребята ведь были с погонами под пиджаками. Они меня спросили, чуть ли не светя лампой в глаза: «Мы слышали, что у вас есть костюм «Красная площадь»? Я ответила, что есть такой. Они продолжают давить: «Мы видели его в западном журнале… Не кажется ли вам, что этот костюм позорит советских людей?» А костюм был ужасно смешной. Я отбрехалась, сказала что-то в свою защиту. На следующий день после этой передачи раздался звонок от Софии Ротару. А для меня это было то же самое, если б марсианин позвонил. Она для меня была как Зыкина. Предложила мне сотрудничать. Мы встретились в представительстве Украины, мило с ней поговорили и сошлись на страстной любви к блескухе. И я для нее сделала несколько костюмов. В одном из них она снялась в своем видеоклипе, в каком-то кринолине, правда, по-своему его надела. И как-то раз я застала комическую сцену в магазине, когда две продавщицы обсуждали этот видеоклип и одна из них скорбно так сказала:

«Я от нее этого не ожидала!».

А потом я занялась своей жизнью. Из-за границы не вылезала просто.

М.Б.И не возникло мысли о своем бренде и марке с именем?

К.Ф.В какой-то момент появились предложения, но как только я слышала слова бизнес-план, электричество, себестоимость, смета, дебит-кредит, меня сразу тошнило. Я понимала, что я художник и никакой не модельер.

Считайте, что мои вещи – это были холсты. Во всех моих костюмах, коллекциях мне был интересен исключительно концепт. То чем я занималась могло бы адаптироваться к промышленной моде. Но мне это было никогда не интересно. Для меня очень важная вещь, что я никогда не хотела заниматься серийной одеждой. И делать из творчества профессию. Мне это претило. Я всегда делала вещи только в одном экземпляре, нарочито специально. Мне никогда не хотелось выходить в тираж, превращать мои костюмы в одежду.