Сергей Решетников - Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 3

В верхнем ряду: Георгий и Ангелина Щёкотовы, Клавдия Васильевна Сальникова, второй ряд: Матрена – сестра Клавдии, Мария и Георгий Савельевы, внизу Саша Щёкотов (слева) и

Витя Савельев (?)

В больнице жила, заботясь об отце, его дочь – моя Лена. Мы покупали всякие изысканные вкусности: икра была и черная, и красная, мясные деликатесы. Мне было неловко, когда я все это притаскивал в общую палату областной больницы. Там лежало много пациентов, которые были не нужны никому, к ним никто не приходил, о них никто не беспокоился. Я начал «гоношиться» и привозил уже чего-нибудь на «общак». Дед не ел ничего, организм не принимал, а он смирился и перестал бороться.

Лена была изнеможенной. У нее железный характер и твердая воля. Но и она не могла уже совладать с собой. Я видел тоску в ее заплаканных (плакала ночью, чтобы никто не видел) глазах. Мне было нестерпимо больно смотреть, как угасает мой тесть, мой друг, мой второй отец. Я взял процесс в свои руки.

Я сказал: «Все, дед, раз ты сам решил помирать, выеживаться с едой, сдыхай здесь в свое удовольствие. Лену я забираю, она больше сидеть возле тебя день и ночь не будет. У нас дома дел хватает, без мамы Лены тяжело. А когда ты сдохнешь от своего безволия, нам позвонят, и мы устроим похороны. Как ты можешь так наплевательски относиться к себе и ко всем нам? Ты вспомни, когда у тебя на Слюдянской трассе в лютый мороз пробило колесо. Ты плакал от обжигающего холодом ветра, отмерзали пальцы, но ты маслал баллоны, перебортировал резину. Ты не бздел и не ждал техпомощь, когда она приедет к закоченелым пассажирам. В салоне автобуса были женщины и дети, ты был ответственным за себя и за них. А сейчас ты ведешь себя никак или как слабак. Все, мы с Леной уходим!»

Он лежал и молчал. Только с диким испугом смотрел на дочь Лену. Неужели это правда, неужели она уйдет? Я взял Лену за руку, и мы ушли. Конечно, мне было больно, я никогда не повышал голос на Георгия Семеновича и не грубил, он был мне бесконечно дорог. Но ему нужна была встряска. Ему было невыносимо больно после операции, метастазы уже успели проникнуть в другие органы. Он не знал об онкологическом диагнозе. Врачи убеждали его, что все будет в порядке. Нам оставалось только ждать – начнет ли он сам бороться за свою жизнь.

Чудо произошло уже на следующий день. Лене позвонили из больницы и сказали, что Георгий Семенович начал кушать. Мы радовались, как дети. Значит, наш деда Гоша еще будет жить и радовать нас и наш выводок своим присутствием, своим участием в нашей общей семейной жизни!

Так и случилось. Я отдал ему свой старый автомобиль. Гараж поставили во дворе на бульваре Гагарина у Наташи Сухаревской. Жизнь продолжалась, дед с удовольствием возился с этим конструктором на колесах, чудом советского автомобилестроения – «Москвичом-412». Для него это было важно. Ремонт и техобслуживание машины были хорошей отдушиной для профессионального шофера, он вышел на заслуженный отдых, пенсионером он был уже давно.

После тяжелой операции Георгий Семенович прожил еще около пяти лет. Умер он от сердечного приступа 11 апреля 2001 года. На похоронах было немного людей. Его друзья ветераны и коллеги по работе ушли в мир иной раньше. Но от автоколонны №1880 были представители, были также представители от ветеранов войны. После похорон мы приехали домой, дома спал маленький Сережа, правнук Георгия Семеновича, с которым он успел немного понянчиться.

Серега родился 31 марта 2000 года и прадеда Гошу помнит только по фотографиям. А вот Леша, рожденный 14 августа 1997 года, прадеда помнит хорошо. Они очень любили разговаривать по телефону, а нас веселили до слез их короткие диалоги. Леша научился сам набирать номер домашнего телефона прадеда, и когда на него нападала потребность общения с ним, он тут же ее реализовывал. Происходить это могло спонтанно. Лешка подбегал к телефонному аппарату, по-быстрому набирал номер и звонким голосом произносил: «Здорово, Гоша! Как дела? Бабка где»? И даже не выслушав ответа, бросал трубку и бежал дальше по своим очень важным делам. А сейчас он спрашивал, вернувшись с кладбища: «А какой номер сотового телефона у Гоши? Я ему буду звонить, чтобы он не скучал». Он не понимал тогда, что люди умирают и уходят навсегда, оставаясь жить в нашей памяти. Позвонить им и поговорить уже не получится. Это была первая утрата в его жизни. После уже будут другие, и он уже будет это осознавать.