Полина Табагари - 1+2 - Честная книга о материнстве от мамы двойни

– Патологий нет, – объявил он.

Я разревелась.

– Нет, реветь не надо, вы что тут устроили, – мягко сказал врач, – все хорошо.

– А воротниковая зона? – я стала начитанной на предмет возможных патологий, в частности синдрома Дауна, – носик прослеживается?

– Малыши отличные, – заверил доктор, – вот машет вам рукой. Сейчас фотографии напечатаем. Идите, гуляйте, думайте о хорошем, жду вас на 16-й неделе. Если не здесь, то делайте в другом месте скрининг. Его смотрят в динамике.

Потом я получила распечатку с анализом крови – список патологий и цифры напротив, которые мне ни о чем не говорили.

В 16 недель на второй скрининг я отправилась с подругой. К тому моменту из двух родителей осталась только я одна. Марина сидела рядом и держала за руку, когда врач обследовал мой живот.

– Хотите знать пол?

Мы хором ответили: «Да».

– Мальчики, – улыбнулся доктор, – два здоровых малыша, все в порядке.

Я сдала кровь, и мы с Мариной вылетели из больницы на зимний прохладный воздух. Мы бодро шли к ближайшему кафе, чтобы сесть и обсудить. «Пацаны, два пацана. Будут твоими защитниками». Маринка скакала впереди, окрыленная и счастливая. Я поддакивала: «Да-да, защитники».

Через несколько дней я вернулась за анализами в лабораторию, открыла листок и пробежалась по горизонтали. Глаза уперлись в первую строчку: «Высокий риск синдрома Дауна».

– Что это? – тыкнула я листком в девушку, – мне может, кто объяснить?

– Я только выдаю результаты, – равнодушно отрезала девушка на ресепшене, – вам ваш лечащий врач все объяснит.

Я вышла на улицу, задыхаясь. Но и там не хватало кислорода. Я набрала Марину и сказала, что у меня риск рождения ребенка с синдромом Дауна. То, чего я боялась больше всего, претворялось в жизнь. Марина на том конце трубке просила не реветь и во всем разобраться, ведь на УЗИ не было намека на какие-либо отклонения.

Я позвонила маме и продолжила реветь взахлеб. Я должна была давно быть на работе, обед заканчивался. Мама попросила скан результатов и тоже просила успокоиться. Я доплелась до работы, отсканировала бумагу и договорилась с собой: весь плач оставить до вечера, когда окажусь дома.

Мама в это время добежала до доктора, у которого мы проходили ультразвуковое обследование, с этими результатами. Врачу было все равно. Он заявил, что ничего страшного не видит, а если я такая трусиха и сомневаюсь, то «пусть делает прокол». Мама вечером повторила его слова в точности.

– Прокол?

Мы с Мариной коллективно изучали возможности и необходимость этого «прокола». Процедура называется амниоцентез – тонкой иглой прокалывают живот, берут оттуда образец околоплодных вод и делают точный прогноз, но при такой процедуре есть риск преждевременных родов, если коротко сформулировать суть процедуры.

Я отчетливо помню себя в тот момент. Осталась с урезанной зарплатой, без мужчины, на работе, где начальницам хотелось надавать по щекам, а не улыбаться, теперь, возможно, я ношу малышей с синдромом Дауна. Одного? Обоих? Я шла по темному коридору бывшего ткацкого завода, и с каждым шагом выстраивала план будущих действий.

«Прежде всего, никаких нервов и сантиментов. Если жалость возьмет вверх, я проиграю. Если эмоции захлестнут, я не смогу действовать рационально. А мне сейчас нужна трезвость. Что нужно сделать в ближайшее время? Пересдать анализ крови в лучшей клинике в Москве». Это первое, решила я.

Второе: «Найду лучшего УЗИста в стране и попаду к нему на прием. Если догадки двух обследований подтвердятся, сделаю прокол. А потом уже буду решать, что делать дальше».

Только постепенные продуманные действия. Раз за разом. Шаг за шагом.

Сейчас я понимаю, что только здравый подход помог мне не сойти с ума, не впасть в панику и истерику.

Я сделала повторный анализ крови. И в той клинике не просто взяли кровь из вены. Мы с врачом заполнили многостраничную анкету, чтобы компьютер мог точно просчитать риск, учитывая мои личные показатели. Анализ пришел к вечеру. Все показатели были в норме. Никаких рисков.

Но я продолжила осуществлять свой план. Мне надо было быть уверенной до конца. Я перечитала сотню сайтов и отзывов, чтобы найти того врача, в квалификации которого я не сомневалась бы.

Выбранный мной специалист проводил обследования строго в определенные недели беременности – в 19 или 21. Я записалась на ближайшее возможное время. До анализа оставалось больше двух недель.

Не помню в деталях, как провела эти две недели. Надо было ждать, и я ждала. Это как отплыть от берега и знать, что сил пока вернуться нет и надо просто покачиваться на волнах, копить силы для следующего рывка.