Александр Ралот: Неизвестное об известных

***

Отныне, выбирать спутника жизни, могла по своему усмотрению.

Первая попытка оказалась неудачной. Назначенный ею кандидат в мужья Матвей Муромцев через некоторое время исчез в неизвестном направлении. И это Несмотря на то, что кроме многочисленных дорогих подарков, на день рождения получил купчую бумагу на владение Елецким имением, в пятьсот душ крепостных!

***

Сети на второго избранника девушка готовила тщательно. Перво-наперво завела в поместье домашний театр. И не абы какой. Там были и певчие и драматические актёры и музыканты. Новоиспечённая барыня устраивала грандиозные праздники по несколько дней к ряду. Дворовым поменяла фамилии. Так её дворецкий в одночасье стал не кем иным, как Бенкендорфом! И отныне был обязан ежедневно докладывать обо всём, что происходило в империи Варвары Петровны и в близ лежащих землях.

***

Соседский помещик Сергей Николаевич, попал в расставленные сети добровольно. Почти. Офицеру только, что исполнилось двадцать два года. И он был беден. Родственники проедали последние средства, полученные от заложенного и перезаложенного имения. Выход один – женитьба и солидное приданое. О чём и доложил госпоже всезнающий Бенкендорф.

– Пригласи его сюда.

– Но.

– Не нокай мне тут! Дай знать, что мол госпожа, продают породистых жеребцов. Недорого. Ты же давеча докладывал, что сосед – ремонтёр.* А по сему просто обязан на такое предложение коситься. Ступай. Жду господина офицера на следующей неделе. И сделай так, чтобы до него дошло. Если вдруг надумает свататься, то отказа не последует. Всё понял? Коль исполнишь в точности, озолочу! За мной не пропадёт.

Января 1816 года. Село Спасское

– Дорогая, а помнишь, как в прошлом годе играли в карты? На интерес? – Молодой супруг нежно обнял Варвару.

– Ещё бы. Я тогда банально проиграла и была вынуждена исполнить любую твою просьбу. Подчёркиваю, любую.

– Сдаётся, ты поддалась.

– Серёженька! Это уже не важно. Ты сделал предложение и я, в погашение святого карточного долга, была вынуждена его принять.

1821 год

Сергей Николаевич бросил военную службу и вышел в отставку, в чине полковника. Чета с маленькими детьми. Три мальчика! Объездила Европу.

Затем осели в Москве, давая возможность детям учиться в приличных заведениях и получить официальное, светское образование.

***

Помимо сыновей Николая, Ивана и болезненного Сергея (умер в шестнадцати лет отроду), рождённых в законном браке, ещё при жизни мужа Варвара Петровна произвела на свет ещё и внебрачную дочь Варвару Богданович. Но запомнилась всем эта удивительная женщина не столь неблаговидным поступком, а тем что произвела на свет гения – Ивана Сергеевича Тургенева.

Отношение которого с матерью были далеки от идеала.

Впрочем, это уже совсем другая история.

* – Закупщик лошадей для военных целей.

Племянница, тинейджер Екатерина, ворвалась в мой кабинет подобно огненному торнадо. И виной был не длинный хвост из рыжих волос, перетянутый патриотичной резинкой под цвет государственного флага, а выражение лица, свидетельствующее о негодовании, возмущении и отмщении одновременно. – Дядь Саш. признавайся немедленно и честно! Ты знаешь, что такое фанфик? – Ну, приблизительно. Если мне память не изменяет, это литературное произведение, в котором автор не выдумывает персонажей, а заимствует их из каких-то других сочинений. А в чём собственно дело? Поясни толком. Тебе что, всемирного разума не хватает для ответа на столь тривиальный вопрос? – Ты что, до сих пор не понял? В Грымзе нашей, дело. В её причудах! Сдался ей этот Тургенев. То требовала его эпоху описать. Девушек его века и всё такое. Ну, это ещё куда ни шло. А теперь преподнеси ей к следующему уроку целый фанфик. – По его произведениям? – заинтересовался я. – Допустим, по героям Роллинг это ещё куда ни шло. Но что бы по русской классике, это сильно! Катюша совершенно не притворно всхлипнула. – Не по произведениям. А по жизни его. Напишите, говорит сочинение, похожее на правду. А это как? Правда, она правда и есть. А сочинение это выдумка. Всё, дядь Саш! Не видать мне четвертной «пяхи», как нового айфона. – Помолчала с минуту. А потом прижалась ко мне так, как только она и умеет. Заглянула в глаза и тихо продолжила: – Если ты, конечно, не поможешь.

*** Император стоял у окна и смотрел на снующих по Сенатской площади людей. Августовское солнце, бросив на прощание пучок лучей, скрылось за горизонтом. – «Даже светило нуждается в отдыхе. И никто ему не указ. Надоело светить, ушло отдыхать. Может быть и мне так? Послать всех подальше, да и удалиться к государыне в опочивальню. Нет, увы. Самодержец российский -не солнце. Надо принять сегодня всех, томящихся в приёмной. Иначе завтра они придут снова. И заполонят не только прилегающую залу, но и всю лестницу. К тому же у многих из них имеются документы на подпись. Действительно, не терпящие отлагательств. Хочу чая. Во рту пересохло. Сейчас кликну кого-нибудь и попрошу, что бы заварили покрепче». – При этой мысли Николай Первый усмехнулся. Он вспомнил как за чашкой ароматного напитка проходила его аудиенция с Пушкиным. В тот день он своим указом вызволил опального поэта из ссылки. Более того. Объявил гению, что лично сам будет его цензором. – «Цензор, цензор, цензор» – Запульсировала мысль в голове хозяина огромной страны. – «Надо что-то решать с этим московским цензором. Наломал дров! А ведь не простой человек – князь, как-никак». – Император вернулся на рабочее место и решительно взял со стола колокольчик. *** – Граф Орлов, напомните мне, только кратко, историю с помещиком Тургеневым. Жаль, что он не служит в моей доблестной армии и не имеет офицерского чина. Было бы значительно проще решить возникшую проблему. – Как с поручиком Лермонтовым? – Шеф жандармов открыл толстую папку. – Ваше императорское величество, как вам известно, двадцать первого февраля скончался писатель, по фамилии Гоголь. – Знаю. Извещён, – прервал графа государь. – Помнится, я отдавал распоряжение. Ему деньги в Рим посылали. Дома этому писателю не сиделось. Продолжайте. Прошу вас. Ну, помер и что? – Иван Тургенев написал об этом событии некролог и хотел опубликовать его здесь, в столице. – Помню. – В очередной раз перебил шефа жандармов император. – Председатель цензурного комитета Мусин-Пушкин докладывал, что не допустит появления в печати каких бы то ни было статей об этом литераторе. Давайте дальше. И покороче. Самую суть. Видели же, что за дверьми творится. – Позволите? – Орлов положил на стол документ. Это донесение столичного цензора на высочайшее имя и резолюция на нём. «За явное ослушание посадить его под арест на месяц и выслать на жительство на родину, под присмотр (полиции)» – Так за дело же, Орлов! Ишь, чего удумал! Не разрешили в Петербурге опубликовать, так он в Москве сподобился. Однако я не за этим вас сюда пригласил. Что там с записками? Запамятовал. Напомните, кого. – Охотника. – Да. Точно. Почему же эти книжонки ещё в продаже? И все только о них в светских салонах болтают. Скажу вам по секрету. Их читал даже мой сын, Александр. А он, как-никак, наследник престола! – Вот докладная моего человека из белокаменной. Позвольте прочесть? – «Князь Владимир Владимирович Львов к которому попала для прочтения вышеозначенная книга, немедленно разрешил ее печатание. И даже с восстановлением пропусков, вымаранных цензурой в журнальном варианте! Прикажите незамедлительно запретить? Изъять весь тираж? – А толку что! Тем самым популярности этому бумагомарателю добавим. Рассказики столь уж раз в этом, как его, в «Современнике» издавались? Тут надобно тоньше. Шеф жандармов стоял по стойке смирно. Боясь пропустить хоть одно монаршее слово. – Подготовьте распоряжение. Тайное. Об этом Тургеневе, а тем более о его «Записках», нигде, ни в газетах, ни в журналах, что бы ни единого слова. Нет их! И упаси вас бог выпустить писателя за границу! Далее. Князя Львова уволить от должности «в пример другим» за пропуск в печать «Записoк охотника». Без пенсиона.– Государь на минуту задумался. Затем продолжил. – Так уж и быть. Позволим ему продолжать государственную службу. Но только не по цензурному ведомству.