Джордж Вандеман - Ваша семья и ваше здоровье

Некоторые попадают в западню неопределенных страхов и смутного чувства вины. Они спрашивают: «Почему я выжил?» Недоумевают: «А может быть, в этой страшной утрате есть и моя вина?» Им кажется, что Господь оставил их. Они пришли искать утешения, но дверь захлопнулась перед их носом. Иногда они задают вопрос: «Почему Господь так далеко, когда с нами случается беда?»

Порой очень трудно выслушивать слова утешения от тех, кто приходит с самыми лучшими намерениями. На похоронах, как правило, говорят: «Знаете, смерть — это всего лишь дверь. Для христианина смерти не существует».

Однако в эту минуту именно она осязаемо реальна. Смерть слишком много ЗНАЧИТ для вас, потерявшего самое дорогое в жизни существо.

Другие пытаются утешить вас словами: «Ваш сын почил теперь в Боге». Но вы не хотите, чтобы ваше дитя было у Бога. Вы страстно желаете получить его обратно. Вас навещают знакомые и хвалят за то, что вы так стойко переносите утрату. Подобное мужество и вера достойны восхищения, но ваша бесстрастная внешность — лишь маска. Вы слишком ошеломлены или разгневаны, чтобы плакать, и готовы крикнуть: «Нет, нет, вовсе я не держусь прекрасно!»

Потом друзья приходят с советами. «Постарайтесь просто забыть, — убеждают они, — и вы с этим справитесь». Но больше всего на свете вы боитесь именно все забыть. Напротив, вы изо всех сил стараетесь запомнить происшедшее. Потому что в эмоциональном разброде, вызванном непосильным горем, даже самые привычные воспоминания становятся смутными. Другие советуют постоянно чем-нибудь заниматься и не погружаться в раздумья, от которых только хуже. Но вы и без того с огромным напряжением выполняете повседневные обязанности. Делать больше означало бы усугубить вашу тяжкую смуту.

Настоящие утешители попадаются редко. Иногда возникает ощущение, что вы обречены убиваться в одиночку. Может быть, беда и вправду «не приходит одна», но много друзей она вам тоже не приводит.

Я тоже познал в своей жизни горечь утрат. Меня так же, как и других, коснулась беспощадная рука беды. Нет, я не потерял самых близких мне людей, но тем не менее семейная потеря была очень велика. Трагическая смерть унесла жизни двух наших чудесных юных племянников. И конечно, на протяжении многих лет мы хоронили одного за другим наших родственников.

И всегда, когда случалась беда, я призывал Бога, дарующего утешение, разделить горе с оставшимися. Нам не приходилось горевать в одиночку, ибо мы знали Того, Кто плачет вместе с нами. Пророк Исаия описывает Его как «мужа скорбей и изведавшего болезни» (Ис. 53:3).

Это Христос, Тот, кто возопил с креста: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34).

В этом отчаянном крике слились все скорби мира — от Адама. Евы и оплакивания Авеля до сегодняшней ливанской матери, рыдающей над ребенком, сраженным пулей террориста.

Иисус понимает всю безысходность горя. И я верю, что это Он дает нам силы пройти через беду и избавиться от отчаяния. Мы можем предпринять определенные шаги, чтобы не дать своей скорби перейти в ожесточенность. Мы можем пережить горе. Мы МОЖЕМ достичь обратного результата.

Все мы по-разному справляемся с потерей, так же как все мы по-разному переносим физическую боль. У любых двух людей горе никогда не бывает совершенно одинаковым. Многое зависит от характера отношений, которые связывали вас с умершим любимым существом.

Было бы хорошо всем нам понять, что переживание горя — это естественный, нормальный процесс. Это не болезнь, не невроз. Скорбь — это способ вернуть нашей жизни сосредоточенность. Первым шагом естественного переживания горя является открытое выражение чувств. Первые несколько дней после мучительной утраты шок повергает нас в немоту, но когда оцепенение проходит и эмоции начинают прорываться наружу, нам необходима отдушина. Найдите кого-нибудь, кто выслушает вас, не комментируя и не вставляя своих суждений, — того, кто поймет, без того, чтобы давать лишние советы.

В библейские времена люди выражали свою скорбь весьма драматически. Они рвали на себе одежду, посыпали голову пеплом, надевали власяницу. Их рыдания и вопли воспринимались как естественная реакция на постигшую беду. В наше время мы стремимся придавать особое значение самообладанию и сдержанности в скорби. И тем не менее мы по-прежнему нуждаемся в выражении своей боли.

Когда экономист Ф. Лаптев получил телеграмму от военно-морского командования о том, что его сын пропал без вести, он принял это известие стоически. Хотя Федор очень любил своего сына, он ни разу не потерял самообладания после его гибели и не проявил никаких видимых чувств. Друзья сочли, что он превосходно перенес трагедию.