Колин Харрисон - Электрические тела

Я остановился на углу Восьмой авеню и Сорок третьей улицы, неподалеку от здания «Нью-Йорк таймс», перед приземистой шестиэтажной гостиницей-развалюхой, кирпичная кладка которой давно нуждалась в реставрации. Викторианские украшения над входом были изъедены кислотными дождями, но, судя по узорчатому кафельному полу и ионическим колоннам, вестибюль когда-то был роскошным местом, где подавали прохладительные напитки, стояли пальмы в кадках и появлялись дамы с мундштуками. Но прежняя красота гостиницы была скрыта под многочисленными слоями краски, последний из которых имел ядовито-желтый цвет и свисал с потолка хлопьями, похожими на готовую опасть листву. Одной этой детали было достаточно, чтобы понять трагический ход истории Нью-Йорка. Роскошь постоянно распадается. Несколько черных ребятишек без присмотра играли на лестнице, бросаясь друг в друга зажженными спичками. Дети были такими грязными, какими бывают только дети бедняков: замаранная одежда, сопливые носы. Один из них кашлял – хрипло и натужно. Я ненавижу, когда дети страдают. Мне от этого тошно. А еще мне от этого стыдно, потому что я не делаю ничего, чтобы им помочь. Я – задница. Настоящий ублюдок. Дети заметили меня и прекратили игру. Мне пришло в голову, что, возможно, Мария играла с ними и они ее знают.

– Ребята, никто из вас не знает маленькую девочку по имени Мария? – беззаботно спросил я.

Никто не ответил. Они смотрели на меня с любопытством и страхом. Белый мужчина в костюме, – возможно, будут неприятности. Один маленький мальчик сунул три грязных пальца в рот и начал беспокойно их сосать.

– Я никого такого не знаю, – сказал маленький мальчик.

– Нет, кажется, она – это та, кого убили полицейские, – предположил другой мальчишка пронзительным голосом, и дети засмеялись.

Стойка администратора была похожа на крепость: коробка с запертой дверью и пуленепробиваемым стеклом с маленькой щелью, сквозь которую можно было передавать деньги, ключи или что-то еще. Внутри была небольшая гравированная медная пластинка: «Мартин Клэммерс, управляющий». Там съежившись сидел морщинистый мужчина в костюме из лавсана, напоминая обезьяну на цирковой тумбе. Огрызком карандаша он делал какие-то подсчеты на полях бланка тотализатора, слушая по радио результаты утренних скачек «Белмонт». У него были несоразмерно большие, словно увеличившиеся из-за ежедневной работы с наличностью, кисти рук. Я тихо постучал по стеклу.

– Чем могу служить?

Он слез с табурета и шагнул вперед, чтобы лучше меня рассмотреть. Возможно, из-за моего костюма он принял меня за пришедшего его донимать городского служащего.

– Я ищу женщину и ребенка. Женщину зовут Долорес Салсинес.

– Да? – отозвался он.

– Они здесь?

– Ты – такой же, как тот тип, который искал ее в прошлый раз?

Я вгляделся в его лицо, пытаясь понять, кого он имел в виду. У него слезились глаза.

– Нет, – ответил я.

– Ты здесь, чтобы оплатить ее счет?

Он с надеждой взглянул на меня.

– Нет. Я просто гость.

– Она должна сегодня оплатить счет или выселиться.

Я кивнул в знак понимания.

– Слушай, парень, если ты ее приятель, то лучше бы ты помог ей заплатить. Мы здесь благотворительностью не занимаемся, – заявил старик, уменьшая громкость радиоприемника. – Я давно работаю, очень давно, и только потому, что не даю уровню посетителей упасть. Не могу держать тех, кто не платит. – Он нашел платок и вытер глаза. – Я не вредничаю, а просто говорю, чтобы ты знал – на тот случай, если решишь помочь этой Салсинес.

– Сколько вы берете за неделю?

– Если у них вид надежный, то беру сто шестьдесят два. Это двадцать три доллара четырнадцать центов за ночь – дешевле не бывает.

– Она задолжала за неделю?

– Ага. И если не заплатит, то сегодня выселяется.

Я протянул ему кредитку:

– Занесите на счет. Не можете назвать мне номер комнаты?

Он покачал головой:

– Я никого наверх не пускаю.

– Боитесь, что я подожгу заведение?

– Нельзя, чтобы люди ходили туда-сюда.

– А исключение сделать нельзя? – спросил я, подписывая квитанцию.

Он вернул мне кредитку и прилежно уставился на свой бланк тотализатора. У него были сделаны все ставки.

– Нет, сэр, не могу.

– А за пятьдесят долларов наличными можно сделать исключение?

– Да, сэр, наверное, можно.

Я вручил ему деньги – на пару новых ставок. Он вытащил скоросшиватель и провел узловатым пальцем по длинному списку имен, а потом поперек листа, чтобы найти номер комнаты.