И Гамаюнов - Легко ли быть папой

Правда, опыт этот не для применения, нет. Для сопоставления. Для раздумья. Для поиска собственного варианта. Ведь не бывает одинаковых семей. И все молодые папы и мамы, воспитывая маленького человека, всякий раз по-своему переживают это труднейшее и, как впоследствии оказывается, счастливейшее время.

Время душевного и нравственного обновления...

Запись 1-я

"СЕМЬЯ ВСЕСИЛЬНА!"

О родительских надеждах

и первых сюрпризах

В холле ожидания-тишина. В открытую форточку слышно, как на улице, за двойными стёклами высоких окон, разбиваются об асфальт капли тающего на крыше снега.

Наконец, с оглушительным стуком распахиваются фанерные дверцы окна для передач. Девушка в белом халате называет мою фамилию. Подхожу. Встречаю проницательно-испытующий взгляд.

- Кого ждете?-спрашивает, улыбаясь.

Интересно, который раз она проводит этот маленький эксперимент?!

- Сына...

Ну, понятно, ответ чаще всего бывает именно таким, иначе ее лицо не поскучнело бы почти мгновенно.

- У вас дочь, - сообщила она.

И зачастила привычной скороговоркой: рост... вес... самочувствие...

Прихожу в себя на улице. Так отчетливо представлялся сын, катающий на полу заводной автомобиль. А тут - дочь. То есть в перспективе - платьица, оборки, куклы, капризы, кавалеры, родительские опасения, Дворец бракосочетания, новый паспорт и-внук (катающий автомобиль) с чужой, неизвестной мне пока, фамилией.

Нет, я, конечно, рад. Ощущение праздничности постепенно заполняет меня. Каких-нибудь пятнадцать шагов к телефонной будке, и я полностью осознаю случившееся: я-отец! Смешно, если смотреть со стороны, но я преисполняюсь гордостью. Как эта перемена важна, оказывается, для человеческого самоутверждения!..

Набираю номер. Трубку тут же снимает Максим Петрович.

Поздравляю его с внучкой и слышу, как у него гаснет голос. Его сменяет Вера Ивановна... Она шумно радуется, кричит: "А дедто внука ждал!.."

Немногословный и рассудительный, он однажды проговорился, что купил внуку этюдник - решил пристрастить его к своему увлечению. Вера Ивановна готовилась к ожидаемому событию по-своему: покупала "приданое", разглядывала и постоянно твердила дочери: "Ты не сиди, ты гуляй!" По вечерам на кухне пускалась в воспоминания - как ездила картошку копать, хотя и была в положении. Соседка-подселенка баба Глаша пронзительным голоском вторила ей:

- Года-то были послевоенные, тяжело жилось, не то что нынче, все кругом балуют детей.

- Они не забалуют, - насмешливо кивала в нашу с Валей сторону Вера Ивановна. - По книжкам собираются воспитывать...

Это наш дискуссионный конек. Вера Ивановна считает: двадцать лет работы в школе (ведет младшие классы) дают ей право с недоверием относиться к частым в последнее время разговорам и публикациям о воспитании. По ее мнению, они вносят только лишнюю нервозность в работу учителей.

- Уроки для ребенка - это работа, - говорит она, - а не развлечение.

- Нужно эту работу сделать увлекательной, - убеждали ее мы, - иначе принуждение лишит ребенка способности самостоятельно думать и действовать.

- Страх они должны иметь, - вклинивается в разговор баба Глаша. - А ежели нет у детей страха перед учителями и родителями, то и ведут они себя плохо...

Максим Петрович обычно в дебатах не участвует. Однажды только сказал:

- Надо во всех случаях быть человечным, тогда и ребенок вырастет человеком.

Словом, мы его очень ждали...

Сейчас, записывая все это, ставшее уже нашим прошлым, я слышу его легкое дыхание. Кроватка стоит почти вплотную с письменным столом. Чтобы туда не падал свет, Валя накрыла настольную лампу пеленкой. Сама она спит, но я знаю: достаточно в кроватке небольшого шевеления, она тут же поднимется.

У существа, чье дыхание я слышу, оказались кривые ножки с гибкими, почти обезьяними ступнями. Я видел, как эти ступни, натыкаясь в хаотическом движении на висящие над кроваткой игрушки, вдруг сжимались, словно пытаясь схватить их.

А еще у него непропорционально большая голова, некрасивый беззубый рот и пронзительный голос. Когда его впервые развернули и в воздухе замелькали освобожденные от пеленок коротенькие руки, ноги, вместо ожидаемых родственных чувств я ощутил только жалость. И - боязнь за него: как бы не скатился,не упал.

Сегодня Валя подозвала меня: "Взгляни". Подошел, сел рядом. Лежащее в кроватке существо, упакованное в пеленки, молча, сосредоточенно смотрело на нас внимательным, даже, казалось, строгим взглядом. Взглядом наблюдателя.