Ольга Лазорева - Чернослив в шоколаде

Я обняла ее за плечи.

– А кино? – поинтересовалась я. – Вон у вас какая плазма на стене! Чуть ли не два метра экранчик!

– Не-а, – покачала она головой, – я только «Маракешей» смотрю, и все!

«Хоть к этому не потеряла интерес! – обрадовалась я про себя. – Хоть что-то смотрит и слушает. Хуже было бы, если бы лицом к стене весь день лежала!»

– Ты говорила, что они вроде должны были осенью в Москву приехать? – спросила я.

– Ага! – явно обрадовалась она и повернулась ко мне. – Хочешь, поставлю?

– Давай! – согласилась я.

Марика взяла пульт со стола. На экране тут же появился Марик, солист группы «Маракеш».

– «Мы снова вместе, и мы не видим никого, кто окружает нас. Мы бесконечны в своих бессмысленных мечтах», – услышала я и с тревогой глянула на Марику.

Но она не сводила восхищенных глаз с экрана и тихо подпевала. Мы смотрели видео около часа, и все это были исключительно песни «Маракеш». Но я получала удовольствие, потому что мне искренне нравился и сам Марик и его музыка, да и тексты были вполне в теме.

– Вот все говорят, что он гей или би, – оживленно рассказывала Марика, не сводя глаз с экрана. – А я сама видела на фотах в Сети, ну знаешь, не глянец, а просто любительские с какого-то концерта, так он там с девушкой. И очень хорошенькой!

– Прямо на сцене? – удивилась я.

– Нет, что ты! – заливисто засмеялась она. – На улице они сняты. На одной фоте в обнимку, а на другой вообще целуются! Она такая прикольная, темненькая, и прическа прямо как у Марика, такая же рваная длинная челка. Ее Даша зовут, и она тоже из Киева. Я на сайте смотрела.

Марика замолчала и повернулась ко мне. Ее распахнутые глаза вдруг повлажнели. Она смотрела на меня остановившимся взглядом, а по ее щекам побежали слезы. У меня сжалось сердце. Невыносимо было смотреть на эту еще совсем юную девушку, которая уже перенесла совсем недетское горе. Я не могла найти слов, которые бы утешили ее. Да и не было таких слов.

– Сиделка мне вчера сказала, – тихо проговорила она, – что Кирюфка в аду, что все самоубийцы там оказываются после кончины.

«Кошмар какой-то! – подумала я. – Надо бы с Норой поговорить! Хороша сиделка! Такие страсти девочке рассказывать!»

– А зачем она тебе это поведала? – поинтересовалась я, начиная успокаиваться из-за появившейся невольной злости на такую бездушную медсестру.

– Я тут с ней слегка поцапалась, – ответила Марика и вытерла слезы. – Хотела наверх сходить, у меня там диски остались с музыкой, я взять хотела. Но мамка ей запретила меня туда пускать, вот она и встала грудью у двери. Я начала орать, чтобы она дверь открыла, а то я умру. Вот она и сказала, что если я так буду себя вести, то это кончится тем, что я точно отправлюсь вслед за дружком. А потом пугала адом и всем таким. Это правда? – спросила она и заглянула мне в глаза.

Такие вопросы всегда ставили меня в тупик. Каждый из нас, с детства, пытается понять, что такое жизнь и смерть. Но ведь и у каждого свои ответы.

– Это правда, – печально проговорила Марика, видя, что я молчу.

– Думаешь, я знаю точно ответ на твой вопрос? – мягко спросила я.

– Конечно! – убежденно ответила она. – Ты же писатель!

– И что? – улыбнулась я. – Просто существуют определенные правила игры под названием жизнь. И я так понимаю, что и у смерти есть такие правила. Самоубийство считается у православных смертным грехом, вот и все, что я знаю.

Марика опустила голову. Я с тревогой смотрела в ее бледное лицо.

– Тебе гулять-то можно? – поинтересовалась я. – А то без воздуха плохо. А ты что целые дни делаешь? В школу-то когда разрешат?

– Врач сказала, что через дней десять, не раньше, – ответила она и встала.

Поменяв диск, снова уселась рядом со мной. Увидев на экране все того же Марика, я улыбнулась.

«Хоть это постоянно! Все-таки любовь!» – подумала я.

– Я все дни провожу с Мариком, – сказала она и улыбнулась. – И я его люблю больше всех на свете! И мне так хорошо! Он-то точно меня не обманет, не предаст и не сделает мне больно. Он мне просто поет, и я могу слушать его хоть с утра до ночи, вот!

Я вздохнула, но промолчала.

– А пошли погуляем? – неожиданно предложила Марика. – Я ведь все эти дни ни разу не вышла. Желания не было, а вот тебя увидела – и захотелось!

– А тебе можно? – с сомнением спросила я.

– Еще бы! – уверенно ответила Марика и соскочила с дивана. – Что я, по-твоему, больная, что ли? Я быстро!

Я кивнула. Она скрылась за дверью. И почти тут же появилась, уже переодевшись в черные узкие джинсы и свитер в черно-фиолетовую полоску.