Ольга Лазорева - Чернослив в шоколаде

В следующий вторник я все-таки отправилась на консультацию к своему гинекологу и когда задала вопрос о возможности для меня еще раз родить, то врач дал вполне определенный ответ.

– Ольга Николаевна, – серьезно произнес он, – вам даже забеременеть будет крайне проблематично, а чтобы выносить здорового малыша, и речи нет. И потом у вас же есть две дочки. Так что не вижу смысла подвергать себя такому экстриму.

Не хочу тут цитировать выписки из моей медицинской карточки. К тому же я сама не вполне понимала, зачем отправилась к врачу. Даже если бы он сказал мне, что невозможное возможно, я бы навряд ли решилась на такой шаг.

Пока я медленно шла домой из консультации, мысли о Нике и его желании стать отцом не давали мне покоя. Чем дольше я общалась с ним, тем отчетливее понимала, что у нас нет совместного будущего. Что ждало меня, скажем, через десять и даже пять лет? Я неуклонно старела, а Ник был в расцвете сил. И через десять лет мне будет уже 51, а ему всего 29! Мне уже сейчас все труднее было выглядеть «на все сто» по утрам, особенно после активных бессонных ночей. А Ник всегда просыпался свежим и бодрым. Несколько раз он после работы звал меня съездить с ним в ночной клуб, но я с ужасом отказывалась. Сидеть там до утра, слушать музыку хауз, ска, психоделику или транс или еще что-нибудь в таком же неудобоваримом для меня стиле, пить коктейли, вдыхать густой табачный дым, общаться с обкуренными неадекватными подростками казалось невыносимым. Но Ник любил потусоваться в клубах. Ему доставляло удовольствие такого рода времяпрепровождение. А вот в театры или музеи он практически не ходил. Единственный раз он с удовольствием пошел со мной на выставку в Третьяковскую галерею. Но только потому, что это была выставка художественной ковки мастеров России.

Я понимала, что мне необходимо что-то решать, но при мысли, что самый лучший выход – это расстаться навсегда, мне становилось по-настоящему плохо. Я не представляла себя без его нежных глаз, улыбки, ласковых слов, безумной зажигающей страсти. И вновь откладывала решение на неопределенное время…

Апрель выдался очень мягким и теплым. Воздух казался бархатным, обычно очень резкое весеннее солнце грело ласково, и я много гуляла. Ник все так же пропадал в кузне, но когда приезжал ко мне, то набрасывался на меня с утроенной силой. Весна действовала на него возбуждающе. Он писал необычайно много стихов, необычайно много занимался сексом, но это не мешало ему излучать сияющую позитивную энергию, которая, казалось, прибавляется с каждым весенним днем. Разговоры о наших будущих детях приобрели систематический характер, Ник не оставлял меня в покое и не уставал внедрять эту мысль в мое сознание. Но я пребывала в задумчивом и немного угнетенном состоянии. Мысль, что нам необходимо расстаться, что это неизбежно, уже не вызывала никаких сомнений».

На следующий день встретиться с Марикой не получилось. С утра я, как и запланировала, поработала над текстом, а потом позвонила Ириска.

– Собирайся! – безапелляционным тоном сказала она. – Мы сейчас с тобой кое-куда поедем. Жду у меня в метро у первого вагона через час. Форма одежды удобная…

– Ира! – от нахлынувшего раздражения я назвала ее по имени, и это, по-видимому, произвело эффект, так как она сразу замолчала. – Когда у тебя отпуск заканчивается? – уже тише поинтересовалась я.

– Через неделю, а что? – настороженно ответила она.

– А ты не хочешь на дачу поехать, на свежем воздухе побыть? – спросила я.

– Еще чего! Что я там забыла? Там моя свекровь безвылазно сейчас сидит, спелась с моей мамой. И я туда соваться без Левки и не подумаю. Они без конца меня зовут, жаждут свежей кровушки! Но я не сообщила, что в отпуске. И Левке велела не говорить, а то оставлю без сладкого на месяц, тогда узнает!

– Ясно, – вздохнула я.

– Короче, жду! – ответила Ириска и положила трубку.

Вначале я хотела перезвонить ей и сказать, что никуда не поеду, но, поразмыслив, все-таки решила принять ее приглашение.

«Не иначе какая-нибудь распродажа, – подумала я, открывая шкаф. – Надо надеть что-нибудь удобное».

Я достала голубые джинсы, черную трикотажную маечку, сверху решила надеть тонкую джинсовую рубашку. Расчесав волосы и слегка подкрасив ресницы, я вышла из квартиры.

Когда увидела Ириску в метро, то невольно рассмеялась. Она тоже была одета в джинсы и какую-то подростковую на вид спортивную кофту с капюшоном. Но ей это отчего-то шло и не казалось нелепым.