Ольга Лазорева - Пьяная вишня

Я молча пожала плечами.

– И моложе тебя всего на пять лет, – добавила Злата.

– А что, разница в возрасте – это основной критерий при выборе партнера? – Я вновь начала злиться.

– В твоем случае – да, – улыбнулась она. – Ты, Оль, не сердись, а присмотрись к нему. Мало ли! К тому же у него, насколько я знаю, своя квартира, что немаловажно. Сколько еще с дочками жить?

Как оказалось, Антон действительно жил один в трехкомнатной квартире и к тому же недалеко от меня, возле метро «Пражская». Узнав, что я на «Чертановской», он сразу вызвался проводить. Засиделись мы допоздна, поэтому я решила, что это нелишне. Расцеловавшись со Златой и Костиком, я вышла из квартиры и начала спускаться по лестнице. Антон нагнал меня на площадке между первым и вторым этажами, неожиданно оттеснил к стене и начал целовать. Я так растерялась, что в первую минуту замерла, позволяя ему хватать меня и тискать. Но когда влажные губы впились в мои, а язык глубоко проник внутрь, я оттолкнула Антона, врезала ему что есть силы по щеке и побежала вниз. Но он не отставал. Я двинулась к метро, он шел рядом и без конца повторял, что просит прощения, что не смог себя сдержать, что я выгляжу соблазнительно, что он больше не будет. От быстрой ходьбы я постепенно начала успокаиваться, и когда подошла к метро, то уже улыбалась. Уж очень он был испуганным и смущенным и выглядел, словно обиженный подросток, который впервые получил отказ от девушки. Увидев возле метро работающую цветочную палатку, Антон метнулся к ней, купил первые попавшиеся розы и преподнес мне их, умоляя простить. Что было делать? Я приняла розы и заверила, что больше не сержусь.

В метро мы молчали. Антон периодически робко касался моей руки влажными пальцами. Но я отодвигалась. Он становился все более грустным и смотрел на меня с видом побитой собачонки. Когда мы приблизилась к моей станции, я встала и подошла к двери. Антон последовал за мной и, обняв, сказал на ухо:

– Может, поедем ко мне?

– Это еще зачем? – резко спросила я.

– Как зачем, зая? – искренне удивился он. – Трахаться!

Я дернула плечами и быстро вышла в открывшуюся дверь. Антон не отставал. Так он и плелся за мной до самого дома в полном молчании. У своего подъезда я остановилась и повернулась к нему.

– Спасибо, что проводил, – сухо сказала я. – Прощай!

Антон поднял голову, изучая дом.

– А ты на каком этаже? – поинтересовался он. – Где твои окна?

– Серенаду, что ли, хочешь сыграть? – усмехнулась я.

– Что ты, зая! – ответил он. – Да я гобой в такую сырость из сумки не выну. А уж играть на нем тем более не стану.

– Так ведь тепло на улице! – засмеялась я, про себя удивляясь его серьезному тону. – Лето на дворе.

– Мой инструмент стоит не одну тысячу долларов, если хочешь знать, – нервно проговорил Антон и поправил сумку на плече. – А на улице по причине постоянных дождей сыро, хоть и тепло. Дереву это вредно. Оно набухает, потом высыхает и от этого трескается. А трещины влияют на качество звука, и заделывать их не так-то просто. Надо к мастеру ехать, денежки платить. Так вот, детонька, все это серьезно. А ты думала, что это просто дудка?

– Ничего я не думала, – проворчала я, утомленная этой мини-лекцией и отчего-то в глубине души разочарованная. – А не страшно с таким дорогим инструментом по ночам разгуливать? – немного ехидно поинтересовалась я.

– Это, кстати, проблема, – тут же оживился Антон. – Бывали случаи, когда нападают на музыкантов после выступлений. Ясно, что по наводке. У нас в оркестре есть скрипочки итальянцев позапрошлого века, и счет идет уже на десятки тысяч долларов. Так что сама понимаешь.

Антон неожиданно рассмеялся.

– Ты чего? – хмуро спросила я, глядя в его заблестевшие глаза.

– Знаешь, мы ведь во многих оркестрах подрабатываем, – ответил он. – И есть у нас в Москве один солист, не буду называть его громкого имени, первая флейта, так он недавно приобрел себе, кажется, во Франции, золотую флейту. Я с ним на прошлой неделе играл в одной программе.

– Золотую?! – не поверила я.

– Ну конечно, сплав, но золота там процент приличный и стоит больше тридцати штук «зеленых». Так он с ней и в туалет ходит, боится оставить в перерыве на стуле даже в футляре. Ох, и извращенные шуточки мы придумываем по поводу его флейты. Ладно, не буду говорить, не хочу тебя смущать. Спокойной ночи, Оленька, – грустно добавил он. – Я очень рад нашему знакомству. Можно я тебе как-нибудь позвоню?

Я задумчиво посмотрела в его блестящие глаза, на улыбающиеся влажные губы и кивнула. Он торопливо, трясущимися руками достал телефон и записал мой номер. Потом чмокнул меня в щеку и отправился в сторону метро.