Ольга Лазорева - Пьяная вишня

– Вот тут я и творю. И часто здесь же и живу, хотя квартира у меня на «Молодежной».

Его глаза смотрели мягко, улыбка была милой, лицо выглядело интеллигентным, и мои страхи мгновенно улетучились.

Я спустилась и зашла вслед за ним. Он сразу закрыл дверь на ключ и включил свет. Мы находились в подвале, полностью оборудованном и обжитом. Напротив двери я увидела большой старый шкаф, за которым торчала часть деревянной скамьи, на вид уличной. Слева была оборудована небольшая кухонька с электроплиткой, стоящей на деревянном некрашеном столе, рядом притулился маленький холодильник, за ним высился посудный шкаф. На столе на щербатом фаянсовом блюде валялись какие-то помятые тюбики с красками, рядом лежали изношенные кисти и какая-то узкоугольная лопаточка на заляпанной краской черной ручке. Я машинально взяла эту лопаточку и потрогала край. Он был не очень острым.

– Это называется мастихин, – пояснил Сергей, не сводя с меня глаз. – Для работы с масляными красками, чтобы выравнивать слой, снимать лишнее. Ты очень аппетитная женщина, – не к месту добавил он и взял мастихин из моих дрогнувших пальцев.

– А там что? – поинтересовалась я, повернув голову направо.

Сергей, не отвечая, пошел в глубь коридора. Я медленно отправилась следом, оглядывая стены в пятнах сырости и толстые трубы, проходившие под потолком. Мне хотелось уйти, я чувствовала себя все более напряженно. Но тут мы очутились в большом квадратном помещении. Посередине стоял длинный стол, полностью заваленный какими-то листами, карандашами, красками, кисточками и прочими принадлежностями художника. Он дополнительно освещался настольной лампой на регулирующейся ножке. Я заметила, что у стен стоит множество холстов. Некоторые были в рамах. Все картины были отвернуты. В одном углу громоздились несколько мольбертов.

– А там туалет, – зачем-то сообщил Сергей и показал на узкую дверь в глубине помещения. – Там чисто, не беспокойся.

У меня отчего-то вся кровь прилила к щекам, и я смутилась. Я подошла к столу и стала рассматривать большой прямоугольник картона, на котором акварелью был изображен типичный русский пейзаж.

– Это, помнишь, я говорил, – будничным тоном сообщил Сергей, – взял халтуру. Вот, накидал несколько фонов. Нравится? – довольно равнодушно поинтересовался он.

– Красиво, – осторожно ответила я.

Терпеть не могу высказываться о чем-то, в чем не разбираюсь. А в живописи я была полным профаном.

– Это, так сказать, мой кабинет, а теперь, мадам, попрошу пройти в мою спальню, – игриво предложил Сергей.

Я глянула на него испуганно, но он улыбался все шире. Завернув за угол, он отодвинул тяжелые бархатные портьеры темно-фиолетового цвета и пропустил меня. Передо мной оказалась полутемная комната. Посередине находилась большая закругленная кровать, застеленная цветастым, дизайнерским, как сейчас модно говорить, покрывалом. Это было лоскутное покрывало, сшитое явно вручную из ярких шелковых кусочков ткани самых разных цветов. Основным мотивом сего произведения было оранжевое солнце. Его лучи разлетались в разные стороны и ложились на невероятное количество самых разнообразных цветов и листьев. Это было необычно и очень красиво.

– Нравится? – поинтересовался Сергей, садясь на покрывало и поглаживая его пальцами. – Это моя бабуля своими руками сотворила. Она у меня известная мастерица была. Такие вещи простой иголкой делала, что куда там современным рукодельницам!

– Бесподобно! – с чувством произнесла я и остановилась возле кровати, ощущая все нарастающую неловкость.

– Может, хочешь руки помыть? – спросил Сергей с невинным видом.

– Да, – кратко ответила я и направилась к выходу из спальни.

Но Сергей тут же остановил меня и показал на второй выход, который я сразу и не заметила. Он тоже был задрапирован портьерами.

Там оказалась небольшая умывальня, если можно так выразиться. Квадратное и старинное на вид зеркало в вычурной кованой раме, розовая раковина, стеклянная полка со множеством флаконов духов, лосьонов, с разнокалиберными баночками кремов, несколько махровых полотенец. Я умылась, расчесала волосы и попыталась охладить водой горевшие щеки. Но они от этого только ярче раскраснелись. Возле раковины была еще одна дверь, из некрашеного дерева. Я робко заглянула туда и не смогла сдержать смешка. Это была самая настоящая сауна, полностью обитая узкими деревянными планками.

«Вот вам и бедный художник! – подумала я. – Представляю, сколько он вложил денег, чтобы так оборудовать и обустроить этот огромный подвал».