Новелла Иванова - Как любят россияне

Сергей не заметил, как уселся на бревно рядом с этой мечтательницей. «Кто вас так поздно из дома отпускает?» – спросил он. Девушка ответила: «Никто! Я дождусь, когда все уснут, и в окно вылезаю». – «Чтобы звезды слушать?» – «И звезды, и еще кое-что слушаю…» Девушка смолкла, и Сергей подумал, что приключение закончилось. Но тут на взгорке, где прилепился дом, с шумом распахнулась дверь, и в квадрате окна, озаренного светом, появилась фигура молодого человека. И полилась мелодия аккордеона. «Скажите, девушки, подружке вашей…» – пел красивый, взволнованный молодой голос. «Так вот кого она слушает ночами!» – догадался Сергей. Мелодии звучали одна за другой, нежно и волнующе согревая сердце. Потом дверь так же неожиданно захлопнулась, и все стихло. «Кто это пел?» – спросил Сергей. «Виталий Вишняков», – ответила девушка и, не прощаясь, пошла к своему дому.

Прошел год, ничего не изменилось в его жизни. Он все так же ходил к любимой женщине, пытаясь достучаться до ее сердца, чтобы она согласилась стать его женой. Мать, все чаще болея, ждала в дом невестку, а отец негодовал, как это его сын, такой умный да складный, все еще одинок!

И однажды, возвращаясь ночью, Сергей снова увидел ту мечтательницу. «Что, опять звезды слушаешь?» – спросил он. «Нет, – грустно ответила она. – Теперь я слушаю простые земные звуки, вечные, как мир. Скоро уеду отсюда. Давайте вместе послушаем нашу землю!»

Сергей сел рядом: «А Виталий снова петь будет?» – «Виталий уехал, – глухо отозвалась девушка. – Довела его Зойка. Сказала ему, мол, мы не пара, я – высокая, а ты – коротышка. Вот он и уехал…» Сергей замолчал и вдруг понял, что эта девушка страдает, как и он сам. Неожиданно он предложил: «Не торопись! Давай посидим вместе. Ты права. Это так здорово слушать землю!» Прощаясь, он спросил: «А завтра придешь?» – «Нет, я уезжаю в Томск, в пединститут поступаю…»

Стал шоферить. Дважды в неделю – рейс в Минусинск, за Саяны. Ночлеги где придется, анекдоты в компании мужиков, ремонты машины в гараже. Он и не заметил, что жизнь стала серой, нудной.

Как-то, в очередной раз остановившись по пути в местной гостинице, он возился со своим видавшим виды грузовичком прямо у входных дверей. «Эй, Сергей, тебе попутчица есть!» – окликнула его хозяйка гостиницы. Не вылезая из-под машины, Сергей закинул голову и увидел край синей юбки, белые носочки на девичьих ножках. «Ну как, возьмете меня или нет?» – раздался голос девушки. Он молчал. Повернувшись на каблучках, девушка пошла к гостинице. Теперь Сергей увидел, какая она ладная в своей белой кофточке, синей юбочке. Особенно поразили его золотые волосы, лежавшие красивым полукругом, почти касаясь лопаток. Она уже входила в гостиницу, когда услышала: «Выезжаем завтра в шесть утра!» В ответ она громко, что есть силы, хлопнула дверью. А Сергей вдруг пришел в хорошее настроение: «Ну и характер!»

…И вот они в пути. Пролетают мимо поселки, впереди самое трудное – подъем в три десятка километров на Думную гору. Водитель – весь внимание. Он и не замечает, что пассажирка неотрывно смотрит на него и тихо, радостно улыбается. Он понятия не имеет, что она вспоминает самую первую с ним встречу.

Тогда они, две подружки-девятиклассницы, Варя и Валя, бедно, почти нищенски одетые, брели весной из школы и обалдело уставились, увидев, как из-за поворота вышел военный летчик в щегольской форме, бережно ведя под руку кукольно-красивую, миниатюрную женщину. Для их глухого села такая красивая парочка была явлением, вызвавшим у девчонок потрясение. «Варька! – шепнула подружке Валя. – Это же Вронский, его походка, наклон головы!» А Сергей Стрежнев, он же Вронский, как оказалось, вернулся с женой в родное село. И скоро все село узнало, что «куколка» отхлестала мокрыми трусами «Вронского» за какие-то промахи и умчалась неизвестно куда, взяв годовалую дочку. Теперь, встречая своего «Вронского», Валя всякий раз сходила с дороги, чтобы он не увидел, как она краснеет и бледнеет. Потом были те две встречи и разговоры о звездах и шорохах земли. Она уже тогда знала, что «Вронский» – ее первая любовь, о чем он не догадывался.