Лариса Столетова - Прививка от развода

Если мальчик не имеет перед глазами примера для подражания, он считает естественным, что всё за него делают другие (матери и бабушки), и стремится избежать надвигающегося взросления и всего, что может быть с ним связано – работы и ответственности, в том числе за любимую девушку.

Девочка, которая растёт без отца, рискует на всю жизнь остаться несчастливой, потому что не сможет открыть в себе женщину. Женщина смотрит на себя глазами отца. Если отец холил и лелеял «свою принцессу», его дочь будет знать, что она достойна в жизни самого лучшего. И потом её избранник это почувствует и будет стремиться положить к её ногам все блага мира. Если отец оскорблял, обижал или предавал – а уход отца из семьи ребёнок воспринимает именно как предательство – то сама себя она по достоинству оценить не сможет. Она будет удобной и послушной, но не женственной, не сможет полюбить и принять себя. А для «удобной» женщины звезду с неба кто достанет?

Конечно, не всегда отцы виноваты в том, что не общаются с детьми, многих не пускают на порог озлобленные жёны. Во взрослой игре «подержи горячую картофелину» (не помню, кто из психологов так назвал чувство вины) проигрывают опять же самые беззащитные.

Рижский писатель и кинодраматург Михаил Дымов предложил школьникам 6—10 лет написать письма Богу, задать самые насущные вопросы, попросить о самом главном. Вот некоторые из них:

«Я бы хотела, чтоб мой день рождения был не раз в году, а пять. Не из-за подарков. Просто больше раз я бы видела папу».

«Я никогда не смогу забыть папины глаза, как он смотрел, когда мама, схватив меня за руку, уходила от него навсегда».

«Господи, я Тебе благодарна за всё, что Ты мне раньше делал. Но помоги мне сейчас. Моего папу посадили ни за что в тюрьму, и теперь он уже сидит 8 месяцев. Я жду его всё время. Я Тебя очень прошу, помоги мне. Это самая большая просьба. Потом я беспокоить Тебя никогда не буду. Даже если случится умирать».

«Я написал стихи. Я их никому не показывал, но Тебе, Боженька, я покажу. Вот они:

Взрослые плачут слезами.

Взрослые плачут глазами.

Маленькие плачут сердцем,

Маленькие плачут жизнью.

Но если взрослый плачет, как маленький,

Значит, он и правда плачет».

Мама и папа для ребёнка как боги. Они те две половинки, из которых он состоит, ему нужны оба родителя – он их любит одинаково сильно. И разрыв родительской связи воспринимается им так, будто его самого разорвали напополам.

Но и взрослыми людьми последствия развода ощущаются на протяжении нескольких лет. Учёные выяснили, что расставание с близким человеком провоцирует выработку кортизола (гормона стресса) целых три года! Всё это время человек ощущает себя подавленным и беспомощным. Требуются титанические усилия, чтобы начать строить новые отношения, поверить, что они не причинят столько же боли и страданий. Поэтому многие никогда больше не решаются создавать семью.

Говорят, время лечит… Не верю.

Недавно мне в интернете попался фильм о жизни культовой сербской художницы Марины Абрамович, которую называют «бабушкой перформанса». Она в паре со своим возлюбленным немецким художником, который известен мировой публике под псевдонимом Улай, создавала такие известные перформансы как «Импондерабилия», «Вдох-выдох», «Энергия покоя» и другие. После двенадцати лет отношений они расстались. Его измена и беременность другой женщины стали причиной их разрыва. И вот через тридцать лет после расставания они сели друг напротив друга – лицом к лицу. Это был очередной перформанс Марины Абрамович «В присутствии художника» в MoMA (Museum of Modern Arts, New York) во время которого она за три месяца (716 часов) сумела посмотреть в глаза полутора тысячам человек. Каждому посетителю Марина уделяла минуту молчаливого созерцания. Она сидела неподвижно, минута заканчивалась, и на стул садился следующий желающий заглянуть в душу художнице. Марина казалась усталой, но спокойной, даже безразличной. До того момента, как на стул сел Улай. И вот они оба, уже немолодые, обоим далеко за шестьдесят, смотрят друг другу в глаза, и в глазах стоят слёзы. Она неожиданно наклоняется вперёд и протягивает ему руки, он смущён и рад. Минута заканчивается. На стул садится следующий визави. Перформанс продолжается… Я смотрела на лицо Марины – я всегда очень внимательно смотрю на человеческие лица – так вот эта минута и была самым живым во всём её творчестве. Живым, настоящим и подлинным. Хотя… Театр заканчивается в тот момент, когда актёр начинает плакать настоящими слезами.