Андрей Константинов - Фронтовая любовь

МИТЯ (Буркнув.)

Всё вышло случайно, хотя так оно изначально и планировалось?

СУХОВ (Усмехнувшись.)

Именно. Причём ты сам прекрасно знаешь, чья это была инициатива — уйти работать в город.

МИТЯ (Тоскливо.)

Ну да, ну да. А милейший майор сирийского спецназа просто дал себя уговорить… Удачно получилось. Картинка вышла — зашибись.

Сухов долго ничего не говорит, потом допивает свой кофе и, с глубоким вздохом, стараясь не смотреть Мите в глаза, переходит на полушёпот.

СУХОВ

В больших сложных комбинациях почти никогда не удается избежать сопутствующих жертв. А тут… Тут игра большая. Ты пойми: дело не в локальной антитеррористической операции, пусть даже и масштабной. Дело не в том, что группировку «Тахрир аш-Шам», ту её часть, что в Дамаск подтянулась, почти всю вырезали. Ну, группировка. Ну, крупная. Но их тут… Сам знаешь, до Пекина раком не переставить. В одних названиях запутаешься, тем более что они их всё время меняют: то под одно знамя встанут, то под другое.

МИТЯ

А в чём тогда прикол?

СУХОВ

В том, кто деньги даёт этим уродам. Сами по себе они бы долго не провоевали. Деньги — кровь войны. Содержать «лучшую в мире пехоту», как на Западе пишут, дело накладное, а на разном шир-мыре ты таких денег не сделаешь. Здесь нужны финансы госуровня! Стало быть, и дело в позициях государств. Государств Залива прежде всего… Турции, Израиля… Франции. Англии. Продолжить? (Выуживает из Митиной пачки сигарету.)

МИТЯ

Не надо. Ну, и как ты думаешь… эта… «западня»… повлияет на позицию? Хоть чью-то?

Сухов закуривает и снова молча пожимает плечами.

МИТЯ (С досадой.)

Ясно. Что ни хрена не ясно. А где президенты? Наш и сирийский?

СУХОВ (Нехотя.)

В Латакии. Самая спокойная провинция. Туда даже боевики своих жён с детьми отправляли.

МИТЯ (Удивлённо уточняет.)

На нашей базе? Хмеймим?

СУХОВ (Разводит руками.)

Ты слишком многого хочешь от простого научного консультанта.

МИТЯ (Скептически.)

Научного… Если бы я, Коля, не знал тебя всю сознательную жизнь…

СУХОВ (Перебивает.)

Никак и тебе под моим пиджаком погоны мерещатся? Это Восток, Митя. Я тебе много раз говорил — здесь всё не так, как кажется. А за одну ночь всё может трижды перемениться.

МИТЯ

Да я понимаю… Просто… Я уж думал, совсем зачерствел, а тут… Сердце ноет… Столько лет Пруденс не видел, и тут… Приходи кума любоваться… Дэнс… Она хорошая была… Даром что пиндоска… (Меняется в лице, хватает Сухова за лацкан.) Коля, ты ведь правда не знал? Иначе ты ведь предупредил бы меня, правда?!!

Сухов неожиданно ловким и резким движением скидывает Митину руку.

СУХОВ (С болью.)

Уймись! Я НЕ ЗНАЛ! Да, чувствовал, что что-то не так… Но так я тебе об этом ещё в Шереметьеве сказал, забыл? (Митя виновато отводит взгляд.) Я всё понимаю, Митя… Но… Сегодня моя страна — наша с тобой страна — серьёзно выиграла. В бесконечно долгой, очень тяжёлой жестокой игре. И ценой этого тактического, но важного выигрыша стали человеческие жизни. Плохих людей. И хороших. В основном — сирийцев. И ещё жизнь американки. Да, хорошей американки, спорить не буду. Но, знаешь, Митя… Если ценой жизни одной хорошей американки…

МИТЯ (Перебивает.)

Тормози, Коля! Не надо, не сейчас. А то, боюсь, далеко зайдём.

СУХОВ

Прости. Я не хотел тебя обидеть.

МИТЯ (Насупившись.)

Обиженных в жопу трахают.

СУХОВ

Вот-вот. Вот я и не хотел бы, чтобы в жопу трахали мою страну. Я, Митя, хоть и востоковед в штатском, но на свою страну работаю, а не на чужую.

МИТЯ (Устало.)

Давай прекратим этот разговор?

СУХОВ

Давай. Тем более… (Смотрит на часы, гасит сигарету.) Всё равно пора прощаться. Тебя вон боевая подруга заждалась…

Митя оборачивается в направлении взгляда Сухова и видит, что Элеонора уже в баре, общается с Медвежонком.

СУХОВ

…а мне пора ехать на аэродром.

МИТЯ

Возвращаешься в Москву?

СУХОВ

Нет. Лечу в провинцию Латакия. (Встаёт.) Давай, брат, не расслабляйся сильно. Восток, он не то чтобы этого не любит…

МИТЯ (Вставая следом, доканчивает.)

…он просто этого не прощает.

СУХОВ