Феликс Миронер - Ладога, Ладога...

— Баба, что ли?

— Автобат.

— Ничего, — ответили ему, — армия твоя и там и здесь!

А сзади к озеру одна за другой подъезжали такие же застрявшие на этой стороне машины, гудели с тревогой, с растерянностью…

С восточного берега на лед озера мимо таблички «Проезд по ледовой дороге закрыт!» спускались колонны солдат. Ряд за рядом зашлепали по воде, блестевшей поверх льда, поднимая сапогами фонтанчики брызг.

— Последнее пополнение в Ленинград — до навигации! — сказал хмурый немолодой шофер, сворачивая самокрутку.

Он стоял у окошка в прибрежной избе. Рядом с ним Петя невеселым взглядом провожал уходящих на запад солдат В избе было тесно — здесь собрались застрявшие за Ладогой шоферы, сидели на лавках, на полу, дымили.

— Пеши-то можно, — с завистью проговорил один из них.

Колонны солдат скрылись за прибрежными торосами.

Солдаты шли по воде, чавкая мокрыми сапогами. Навстречу им по ледовой дороге, поднимая фонтаны брызг, пробиралась на восток одинокая полуторка. В кузове был навален медицинский скарб — тазы, кипятильники, свернутые матрацы. Сверху сидели два пожилых санитара и молодая светловолосая девушка в ватнике.

— Счастливо доплыть до Большой Земли! — крикнули им из солдатского строя.

Девушка молча махнула солдатам рукой. Санитар, сидевший рядом с пей, сказал:

— Собирались на запад, а приказано на восток. Вот война.

Полуторка, буксуя па мокром льду, с трудом выехала на восточный берег. И мимо патруля, дежурившего у берега, мимо прибрежной избы, где из трубы курился дымок, покатила через деревню к госпиталю, расположенному в дальнем конце Кобоны.

Петя сидел на полу у горящей печурки в прибрежной избе.

— Ну вот, — сказал хмурый немолодой шофер, примостившийся рядом. — Выходит, нас с братаном иа всю войну развели…

— Почему на всю?

— Пока лед сойдет, пока пароходы пойдут, обстановка переменится, за это время нас на Волховский или еще куда, может, на Украинский ушлют и ищи-свищи…

— Да-а, прощай края родные… — грустно промолвил кто-то из шоферов.

Петя встал, сам еще не зная, что будет делать, но понимая, что надо действовать, пошел к двери.

Но тут дверь отворилась, и в избу вошел комиссар дороги. Озабоченный, встал в дверях. За его спиной в проеме дверей звенела, падая, сосулечная капель.

— Солдаты! — сказал комиссар. — К майскому празднику для ленинградцев прибыл подарок — два вагона репчатого лука. Вы сами понимаете, какая это драгоценность. Для истощенных людей — это кусочек жизни! И мы решили попробовать его провезти!

Люди в избе разом поднялись.

— Машин у нас достаточно! — сказал комиссар. — Но нам нужны руки и плечи… потому что, может быть, придется тащить на себе и машины, и груз! Кто хочет — едем!

— А машины наши куда же? — раздался голос.

— О Машинах ваших позаботятся. А вы получите другие машины.

Петя шагнул к комиссару:

— Меня возьмете, товарищ комиссар? Комиссар узнал его, улыбнулся:

— По старому знакомству.

Колонна машин, груженных мешками с луком, осторожно продвигалась по пустой ледовой дороге — по сплошной воде.

В одной из кабин сидел комиссар. В других кабинах рядом с шоферами и наверху на мешках сидели добровольцы, вызвавшиеся сопровождать колонну.

Вот колонна проехала мимо того места, где совсем недавно стояла палатка медпункта. Теперь от нее остались только торчащие изо льда колышки да забытая железная кровать.

И у Пети, сидевшего в одной из кабин, сердце екнуло — он долго провожал кровать глазами.

Солнце пригревало, вода шумела под колесами, машины медленно двигались вперед с настежь открытыми дверцами. И вот под колесами передней машины затрещал лед.

— Стоп! — изо всех сил крикнул комиссар.

Машина едва успела дать задний ход — прямо перед ней расползлась широкая трещина.

Водители и добровольцы-грузчики вылезали из машин, стояли перед трещиной — она тянулась далеко, края ее были ненадежны, она стала непроходимым для груженых машин препятствием.

А на западном берегу, у Вагановского спуска, стояла толпа солдат: ждали, надеялись, что проедут, пробьются с востока товарищи. Но только разводья и лужи блестели перед их глазами — туманная от испарявшейся под солнцем воды поверхность озера была пустынной.

И вдруг кто-то крикнул:

— Смотрите!

На озере двигались к берегу черные точки, ближе, ближе: шли по пояс в воде люди с мешками на плечах.

Сзади к берегу подъехала «эмка» генерала.

Одним из первых, нащупывая дорогу, шел комиссар. Люди очень устали, спотыкались, оскальзывались, падали, поддерживали, поднимали друг друга. А под ними трещал и обламывался лед. Перекидывали мешки через трещины, прыгали сами.