Даль Орлов - Репортаж из бездны

— Я здесь, чтобы выяснить, где мои отец. Где докер Мелин Деман? Что там, на верфях?

— Вы, наверное, забыли. Несколько слов для записи, и у чемпиона мира не будет поводов для вопросов. Отец окажется дома к все будет хорошо… — говоря это, Базлур пристально смотрел на Селину. — А спутница у вас — чудо.

— Зачем ты его привела? — тихо спрашивал в это время отец Селину. — Встречаешься — встречайся, но в дом! Кто мы и кто он. Его предки, наши предки…

Громко, чтобы все слышали, Селина вдруг сказала:

— Почтим память президента Хаят Мамуда! Память о выдающемся политическом и религиозном лидере нашей страны, избранном большинством народа, будет жить вечно!

Публика на лужайке оцепенела. Все посмотрели друг на друга, а потом на Базлура. Хозяин дома тоже.

— Дети шалят, — пролепетал Аванг Сулонг. — Дети, дети…

Подошел слуга, поднес ему телефонный аппарат на длинном шнуре. Сулонг снял трубку, послушал и передал Базлуру. Лицо майора стало хмурым. Резко опустив трубку на рычаги, он сухо сообщил:

— Шалит университет. Вынужден вас покинуть, господа!

Базлур решительно направился к выходу. Пола пиджака над его правой ягодицей зловеще оттопыривалась.

— Едем! — сказала Селина Афсалу.

— Си! Прошу тебя! — попытался остановить ее отец.

Селина была уже за рулем, но Афсал не сходил с тротуара.

— Быстрее! — поторопила она.

— Селина, я не могу.

— Ты что?! Ну да, принципы не позволяют. Не убий и комара… Как ты не понимаешь — не самой высокой яблони яблоки падают на землю!

— Селина… — Афсал страдал.

— Так поехали!..

— Я, может быть, приду чуть позже…

— Каю знаешь! — Селина рванула машину с места и умчалась.

Афсал пошел вдоль улицы, свернул за один угол, за другой, оказался в квартале, сплошь состоящем из облезлых домишек, лавок, лачуг, сколоченных из досок и фанеры. Поодаль возвышался старый храм. Впрочем, о том, что это храм, можно было догадаться лишь по пузатой печи у дверей для сжигания ритуальных денег да выцветшему стягу с изображением загадочных символов. У входа висели большие красно-белые фонари из толстой промасленной бумаги.

Неподалеку мальчишки запускали змеев. У дверей домиков сидели на корточках, судачили и занимались хозяйственными делами женщины.

Приоткрыв воротца, Афсал проник во дворик перед храмом. Здесь было светло и многолюдно. Гулко падали удары гонга и рассыпался треск барабана, выли трубы.

На массивном троне в центре двора стремительно раскачивался старый человек без рубашки, в зеленых шелковых шароварах и босой. Его худую грудь и впалый живот покрывали многочисленные шрамы.

Молодые парни в белых майках с эмблемой храма, его помощники, положили на пол два шара, утыканные шипами. Старик оперся о край ритуального стола и голыми ступнями встал на шипы. Шепот пронесся среди зрителей. Удары гонга участились.

Старик медленно поднял одну ногу, потом другую, в руках его оказалась секира, и он начал странный, фантастический танец, а один из помощников бил хлыстом о землю — отгонял злых духов.

В толпе закричали.

Слепая старуха па коленях выползла на середину двора. В руках она держала пучок курительных палочек. Старик распахнул треугольное зеленое полотнище и накрыл нм старуху. При этом его сомнамбулический танец продолжался. Потом он взял плеть и стал сам бить ею о землю.

Старик подошел к алтарю, что-то написал на длинном, как лента, клочке бумаги и вручил старухе. Та поползла в сторону…

Помощники воздели руки к небу, и по этому знаку толпа начала вытекать на улицу. Старик, плавно покачивая плечами, скрылся в храмовом доме.

Афсал остался во дворике один. Опустился на корточки.

Вскоре вернулся старик, одетый в узкий шелковый халат. Устало присел на раскладной стульчик. Сделал ритуальный жест руками.

— Говори, сын! — сказал старик. — Чем дух твой смятен?..

— Учитель, тропа, по которой ты меня вел, оборвалась. Дальше — пустота… Ты учил: конец всех намерений — уничтоженье. Это конец?

— Все погибнет, но знанью конца не видно.

— Научи!

— Без знанья не достигнешь высшего пути. Я должен знать. Откройся!..

— Тебе, Учитель, лгать не могу… — Афсал произносил фразы медленно, как бы отбирая слова. — Мир — не только я. Но во мне, я недавно стал понимать, — мир всех. Отец — во мне, любимая — во мне и друг — во мне. А вокруг сейчас поднимаются змеи зла… Черные ядовитые лилии… Они встают стеной между мною и теми, с кем соединиться ты не разрешаешь.