Юрий Нагибин - Так начиналась легенда

Дронов с трудом стал на ноги и, оставляя мокрые следы, побрел к лесу Оглянувшись, увидел, что дети, прыгая с кочки на кочку, перебираются через болото. Рука его потянулась к поясу — ножны были пусты: он обронил нож, пока барахтался в воде.

Болотистые кочки надежно держали легкие тела детей, а трактор уже вползал на бугор. Самое разумное было — воспользоваться полученной форой и уйти как можно дальше. Дронов так и сделал…

…Он и сам не знал, сколько времени плутал по лесу День приметно склонился к вечеру. Он смертельно устал, жажда саднила гортань. Внезапно он услышал впереди стук топора и звон пилы. Перед ним был стан лесоповальщиков: брезентовая палатка, у входа — кадка с водой. Кадык заходил по горлу. Но Дронов пересилил себя, снова углубился в лес и вскоре набрел на бочажок. Став на колени, он потянулся к воде. Навстречу всплыло страшное, черное, незнакомое лицо с лихорадочно блестевшими из глубоких провалов глазами. Дронов глядел на себя и не узнавал, и тут что-то стукнуло его между лопаток. Он взвизгнул от страха и вскочил. Кругом — ни души. Только на сосне, склонившейся над бочажком, белка грызла орехи. Дронов погрозил ей кулаком, опустился на колени, напился и стал пробираться к своему логову.

Вот и его землянка под неохватным полусгнившим стволом поверженного молнией старого ясеня. Дронов огляделся и юркнул внутрь. Без сил рухнул на еловый лапник…

…Проснулся Дронов среди ночи. Он передохнул и вновь был полон сил. Хоть ему удалось уйти от погони, оставаться в этом лесу было опасно, надо менять логово. Он быстро собрался, сунул за пояс топор и выбрался наружу.

Большая, чистая, круглая луна стояла над островерхими елями, заливая лес серебристо-голубоватым светом. И в призрачном этом сиянии Дронов увидел в нескольких десятках метров от землянки сидящих на поваленном дереве детей. Девочка, похоже, дремала, мальчишка разбудил девочку, они слезли со ствола и не спеша отошли в тень.

Дронов замотал головой, ему показалось, что он сходит с ума. Эти вездесущие дети принадлежали не яви, а кошмару По здравому рассуждению, даже подраненный, даже истомленный лишениями, но закаленный, крепкий Дронов, прошедший огонь, и воду, и медные трубы, должен был уйти от маломощных преследователей. Но разве знал Дронов, что за ним гнался не просто деревенский мальчик. Ребенок — личинка взрослого человека, в нем заложены все те качества, которые достигнут расцвета с приходом зрелости. И маленький Юра Гагарин уже был заряжен той нерядовой выносливостью, нерядовым мужеством, нерядовой наблюдательностью и смелостью, нерядовой выдержкой, что в свой срок заставят выбрать именно его из десятка первоклассных парней для первого космического полета.

Но пусть Дронов и не представлял, с какой исключительной душевной и телесной организацией свела его судьба, он понял главное — мальчишка дьявольски смышлен, смел, вынослив и настырен, впился в него, как клещ. Значит, остается одно. Не бежать, не скрываться, а самому преследовать, загнать и уничтожить.

И, выхватив топор, Дронов кинулся на детей. Они сразу разбежались в разные стороны, но девочка не интересовала Дронова, хотя ее проще было бы догнать. Сжав челюсти и пренебрегая болью в ноге, бывший полицай устремился за мальчишкой. Раз-другой он почти настигал его, но бить хотелось наверняка, а тот метался из стороны в сторону и не давал примериться к удару Дронов опять начал задыхаться, больно закололо в боку, но ведь и мальчишка не железный, выдохнется когда-нибудь.

Кусты, ветви, стволы… Из света в тень, и опять в свет, и снова в тень… Сколько это длилось — час, сутки, год, вечность? Дронов спотыкался, падал и снова бежал, пот заливал ему глаза.

И вдруг в неправдоподобной близости он увидел перед собой узкую мальчишескую спину. Дронов размахнулся и метнул топор. Лезвие ослепительно блеснуло и врезалось в светлую ткань рубашки между лопаток. Дронов остановился, сбросил пот с лица. В стволе сосны торчал его топор. Он зыркнул глазами — мальчишка стоял на лужке, залитом лунным светом.

Шатаясь, Дронов подошел к сосне и с усилием извлек топор… Нет, ему не настичь этого гаденыша. Кончится тем, что тот выведет его к стану лесорубов или на проезжую дорогу. Надо уходить. Дронов вломился в чащу.

Он петлял, как заяц, между стволами, и когда наконец вышел в просвет, то подумал, что преследователей удалось обмануть. Но они шли прямо на него по просеке. Их тени, увеличенные луной, скользили по земле, подбираясь к его ногам. Дронов попятился, поджимая ноги, словно тени могли ожечь его. И вдруг, всхлипнув, метнулся прочь.