Андрей Колесников - ООО «Кремль». Трест, который лопнет

Ключевая проблема в том, что ситуация «после Мариуполя» описывается как бесконечный тупик.

Понятно, что мирный процесс сорван. Очевидно, что поле для взаимных уступок сузилось до размера руин Донецкого аэропорта. Окончательно изменился и язык, с помощью которого ведется разговор о конфликте на юго-востоке Украины. Президент России назвал украинскую армию иностранным легионом НАТО, «который, конечно, не преследует целей национальных интересов Украины». Целью же является «геополитическое сдерживание России».

Это словарь холодной войны, вокабуляр международных обозревателей газеты «Правда», риторика записки КГБ, направленной в ЦК.

Россия могла бы иметь существенно большее политическое, экономическое и в конечном счете геополитическое значение, если бы добивалась побед в том же Давосе, привозя оттуда множество трофеев в виде заключенных контрактов и миллиардных инвестиций.

Тогда бы и от представителей российской делегации не шарахались, как от махновцев или конников Буденного, которых временно отмыли (в буквальном смысле слова) и приодели в Brioni.

Нынешняя власть предпочитает победы полевых командиров на территории соседней страны низкой инфляции, широкому ассортименту товаров, свободной конкуренции, легким налогам, умеренной безработице, рациональным расходам на человеческий капитал, свободному движению товаров, услуг, людей по европейскому континенту.

Отказывается от своей привлекательности и «мягкой силы» только потому, что придумала, будто на ее суверенитет кто-то покушается.

России больше не нужны никакой Давос и окрестности.

Осада Мариуполя означает продолжение и ужесточение санкций, политическую изоляцию и самоизоляцию России, продолжающуюся двузначную инфляцию, падение ВВП, реальных доходов населения, снижение количества и качества рабочих мест, почернение и посерение экономической активности.

Ну и удесятеренное пропагандистское обеспечение всего этого дела: ортодоксально-фундаменталистская духовность призвана заменить низкие материи по высоким ценам (продуктовую корзину). На смену свободному рынку придут экономика осажденной крепости и политика военного госкапитализма.

Это действительно кризис. Ментальный. Сознание определяет бытие.

Нынешний кризис, фигурально именуемый «экономическим», действительно отличается от всех предыдущих кризисов – мировых и локальных.

Это не Великая депрессия.

Не энергетический провал 1973-го.

Не дефолт-1998.

Не замедление – 2008–2009.

Потому что этот кризис имеет к экономике косвенное отношение, его истоки – исключительно политические. Ведь даже структурные проблемы экономики (один из трех наряду с нефтяными ценами и санкциями непосредственных триггеров кризиса) проистекают от окостенения государственно-монополистического капитализма и отсутствия реформ, для реализации которых нужна именно политическая воля.

Как говорил глава вашингтонского обкома Рональд Рейган в своей инаугурационной речи: «Правительство не решит наших проблем. Правительство само проблема». Семантически, если учитывать политическое устройство США, под словом «правительство» понималась власть в целом.

2015 г.

В марксистской утопии кухарка могла управлять государством. В реальности после «конца истории» квазигосударствами управляют полевые командиры. Война дала этим людям все, прежде всего власть и славу. И как же они смогут жить без войны? Без того, чтобы до бесконечности не расширять свою вотчину?

Маленькие люди, пережившие вертикальную возгонку войной, вдруг оказались в топах мировых новостей. Меркель, говорите, самая могущественная женщина мира? А кто летал к Путину, чтобы тот уломал настоящего хозяина мирового беспорядка, Александра Захарченко, поумерить аппетит? А он у него от этого только еще больше разыгрался.

Меркель видела Захарченко. Захарченко видел Меркель. Это у них там, на Западе, говорите, демократия? А смог бы простой выпускник техникума у них там в Германии пробиться на первые полосы газет? Был бы он в состоянии добиться того, что его будет поддерживать всей своей аудиовизуальной мощью агитпроп страны, страдающей от фантомных болей утраченной империи, над которой никогда не заходило солнце?

То-то. Видал он эту Меркель. Пришел, увидел, отказался подписать. Все забегали. Подписал. Потом сделал все по-своему… А вы говорите – Меркель…

Маленький человек придумал себе свое государство, свою Швамбранию. Только кровь и смерть кругом не игрушечные.