Александр Струев - Царство. 1951 – 1954

Берия первым устремился в столовую. Снова расселись по местам. Маленков, этакий неповоротливый, в три обхвата, педант, со съехавшим на лоб чубчиком, стал опять заправлять за ворот салфетку. Приземистый лысый Хрущев, также не отличавшийся худобой, по примеру Булганина в этот раз оставил салфетку на коленях.

— Э-э-э, про лекарство забыл, — протянул вождь и, раздраженно мотнув головой, поднялся из-за стола. — Вы берите, берите, налегайте! — позволил он.

Подойдя к буфету, Иосиф Виссарионович открыл дверку, достал с полки мензурку и флакончик рыжего стекла. Во флакончике был йод. Плеснув в мензурку воды, Сталин поднял пузырек на уровень глаз и, развернувшись к свету, стал сосредоточенно капать лекарство. Он стоял спиной к гостям, запрокинув седую голову так, что сидящим за столом было видно большую, во весь затылок, сталинскую проплешину. Ему шел семьдесят третий год. Старость беспощадно сжимала отца народов своими неумолимыми тисками.

— Пят, шест, сем, восем! — сосчитал он.

Каждый день вождь выпивал ровно восемь капель йода. Это было его универсальное лечение. После ареста врачей-убийц, опасаясь приступов неизлечимых болезней, Иосиф Виссарионович стал производить такую процедуру регулярно.

— Не хочу докторов звать, отравят, как Жданова отравили! Сам полечусь, — объяснял он. — Йод — отличное средство. Как его пить стал, почувствовал себя другим человеком, не хожу, а летаю!

Причмокнув, председатель правительства осушил мензурку.

— Теперь и сока можно. Что нам сегодня подсунули? А ну, прокурор, проверь!

С некоторых пор вождь стал величать Берию «прокурором». Отлучив от себя Молотова, Микояна, Кагановича и Ворошилова, он сделал его бессменным тамадой. Сталин постоянно пил грузинские вина, которые ласково именовал «сок». Берия послушно подошел к батарее бутылок, выставленной на краю стола.

— «Хванчкара», «Киндзмараули», «Оджалеши», «Твиши», «Манавицвани», — перечислял он. — С чего начать?

— Открывай все, что жалеть!

Лаврентий Павлович ловко откупорил бутылки и благолепно развернулся к Хозяину.

— Теперь пробуй! — велел тот.

Берия наливал в стакан по чуть-чуть и пробовал.

— Как?

— «Напареули» выразительно, — указывая на этикетку, похвалил тамада.

— Ты не ленись, лучше вкус познай! — Иосиф Виссарионович подошел к тамаде и налил добрую порцию: — А то пробовал, как воробушек, ничего не разобрал! — притянув Берию за шею, закончил он.

Лаврентий Павлович выпил, и не просто выпил, а как положено, сначала подержал напиток во рту, поболтал между небом и языком, а уж затем проглотил.

— «Напареули» лучшее! — подтвердил он стоящему над душой Сталину. — Если не веришь, сам пей!

Берии единственному дозволялось называть Хозяина на «ты».

— А это? — плеснув в бокал «Манавицвани» и подсовывая Лаврентию под нос, не унимался генералиссимус.

Пока напитки, выставленные на столе, не перепробуют, вождь к ним не прикасался.

— Я его уже пил, — отнекивался Берия.

— Не кривляйся!

Берия снова выпил.

— И это нравится! — оценил он белое, с умеренной кислинкой, «Манавицвани».

— Раз нравится, значит, пить будем! — отозвался владыка.

Он внимательно всматривался в лицо дегустатора — не пойдут ли вдруг щеки бордовыми едкими пятнами? Не перекосится ли корявой судорогой рот? Не перехватит ли дыхание трагический приступ удушья? Очень беспокоился отец народов, что в последний момент чья-то недобрая рука подсыпала в бутылку смертоносный яд.

Берия преданно, как собака, смотрел повелителю в глаза.

«Вроде жив, под стол не падает!» — успокоился вождь.

— Что стоишь? Сам напился, а другим не дал? А ну, разливай! — Говорил Сталин медленно, допуская долгие паузы, которые каждое его слово делали обстоятельным, весомым.

Булганин выпил, и Хрущев, проглотив солидную порцию, раскраснелся, и задумчивый Секретарь Центрального Комитета Маленков дышит. Яд ни на кого не действовал, получалось, что не было в вине яда.

— Как? — глядя на седовласого красавца Булганина, спросил Сталин, все еще не дотрагиваясь до собственного фужера.

— Обалденное! — нахваливал Николай Александрович. Он залпом проглотил терпкое, в меру прохладное «Оджалеши».

— Вот Булганин силач, пьет и не падает! — глядя на своего первого заместителя, усмехнулся Хозяин. — Недаром он военный министр! — Конопатое, изъеденное оспой лицо изобразило полнейшее восхищение.

Наконец председатель правительства тоже выпил и сразу целый бокал. Глаза Иосифа Виссарионовича забегали по столу: