Самуэль Чавкин - Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга

В этом случае, как и в случае с Брауном из НИПЗ, главным стимулом были деньги. Уэст, директор Института нейропсихиатрии, сообщил корреспонденту еженедельника «Сайкиэтрик ньюс»: «Я допускаю, что не такое уж большое число преступлений вызывается отклонениями в психике, но мы занимаемся психически больными и должны разобраться что к чему». Он рассказал также, что Институт нейропсихиатрии обратился к АСПД за финансовой помощью, «поскольку калифорнийский Совет по вопросам уголовной юстиции получает ежегодно свыше 50 млн. долларов в качестве субсидии от штата. Я считаю,— сказал он,— что нам следует воспользоваться частью этих средств, иначе они будут израсходованы на приобретение «черных воронов», полицейских машин, собак и слезоточивого газа. НИПЗ располагает меньшими средствами, вот мы и обратились к АСПД» [379].

Центр по изучению преступности и правонарушений несовершеннолетних, являющийся филиалом НИПЗ, поддерживал очень тесные связи с АСПД и еще более тесные — с Национальным институтом правоприменительной деятельности и уголовного правосудия. Сотрудники Центра участвовали в криминологических исследованиях обоих этих учреждений в качестве консультантов. Как считают многие, все более тесное сотрудничество НИПЗ и АСПД ведет к тому, что психологи и психиатры начинают принимать самое непосредственное участие в работе правоприменяющих органов по всей стране. Одно из проявлений этого — семинары, организуемые АСПД вместе с НИПЗ. Один из таких семинаров был посвящен роли психологов в системе уголовной юстиции.

При нынешнем социально-политическом климате и при готовности как отдельных ученых, так и научных учреждений участвовать в программах, научная ценность которых сомнительна, вряд ли целесообразно затевать психохирургические исследования. Не получится ли так, что одобрение психохирургических исследований национальной комиссией приведет к тому, что их результаты окажутся полуправдой, которая со временем превратится в полуложь, и ученые, вовлеченные в эти эксперименты, будут испытывать угрызения совести?

А фальсификация данных научных исследований—явление довольно обычное. Пожалуй, самым скандальным был случай, когда английский антрополог Чарльз Доусон объявил об обнаружении останков доисторического человека в Пилтдауне. И только через 45 лет, в 1953 г., ученые доказали, что «доисторический человек» Доусона—надувательство: череп принадлежал современному человеку, а челюсть— человекообразной обезьяне. Череп и челюсть были обработаны таким образом, чтобы создать впечатление, что они пролежали в земле тысячелетия. Гораздо более опасные последствия имеют подобные «открытия» в медицине и в общественных науках, например в педагогике. По мнению некоторых видных ученых, например Эрнеста Борека, микробиолога из Университета штата Колорадо, в научных журналах все чаще появляются «фальшивки». Борек заявил корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс», что, «выдумывая несуществующие явления, обманщики пытаются подделать часть самой природы» [380]. Глава Национального бюро стандартов Ричард Робертс полагает, что более половины цифровых данных, приводимых в научных статьях, не представляет никакой ценности, т. к. являются результатом использования ошибочных методов количественного измерения [381].

Недавно Институт Слоуна Кеттеринга в Нью-Йорке, прославленный центр по изучению и лечению рака, оказался в неловком положении. Один из исследователей этого института объявил, что ему удалось разработать способ пересадки кожи в тех случаях, когда животные не принадлежат к одному виду. Позже выяснилось, что, пересаживая белой мыши кожу серой мыши, исследователь «подкрашивал» пересаженный участок кожи на теле белой мыши, чтобы создать впечатление, что пересадка удалась [382]. Имеется и много других случаев фальсификации, но достоянием общественности они становятся редко.

Видные исследователи считают, что тенденция к фальсификации данных будет расти, т. к. в погоне за субсидиями ученые должны доказывать, что их работа дает важные результаты. Кроме того, все большее распространение получает «преднамеренная необъективность», которая приводит к неверному направлению исследований и неправильному толкованию полученных данных. Ян Сент Джеймс-Робертс из Лондонского университета поднимает вопрос о беспристрастности исследователя в опубликованной в «Нью-сайентист» статье «Можно ли доверять исследователям?». Он считает, что часто обман является следствием пристрастности или предубежденности исследователя [383].