Борис Тетенбаум - Гений зла Гитлер

Ну а про реакцию в Рейхе нечего и говорить.

Геббельс сделал из этого главную тему газетных передовиц – мир невозможен, компромисс исключен, остается только одно – война до победного конца.

Гиммлера это тоже сильно озадачило.

Но делать что-то было все-таки необходимо – и 26 августа 1943 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер принял в своем кабинете доктора Йоханнеса Попица. Доктор Попиц, между прочим, с апреля 1933 года был министром финансов Пруссии. А в придачу к этому – членом так называемого «Клуба по средам» – дискуссионного общества «Среда», в состав которого входили серьезные консерваторы, неофициально обсуждавшие разные политические проблемы.

Гиммлер захотел «узнать мнение оппозиции», и как-то так неожиданно оказалось, что у них есть общий друг, адвокат Карл Лангбен. В общем, все как бы складывалось удачно. В дискуссионное общество «Среда» входил и уже знакомый нам Ульрих фон Хассель, и отставной генерал-полковник Людвиг Бек, и фельдмаршал Винцлебен – и многие из них верили, что существует некое «гиммлеровское решение» .

В конце концов – кому же легче всего убрать диктатора, как не шефу его личной охраны и главе всей полиции Рейха?

Гиммлер, надо сказать, этой уверенности не разделял – он опасался неподчинения со стороны генералов СС. На этот случай у него имелось тайное оружие – медицинское заключение на основании записей личного врача Гитлера, Теодора Морелла. Можно было предполагать, что фюрер страдает от последствий перенесенного в молодости сифилиса и находится на пути к сумасшествию.

Оставалось надеяться, что это покажется убедительным аргументом.

Жил во Флоренции XVI века некий дипломат, служивший Флорентийской Республике на второстепенных должностях. Звали его Никколо Макиавелли, и вот он, оставшись однажды не у дел и надеясь заслужить себе новое назначение на службу, написал небольшой трактат о проблемах приобретения и удержания власти.

По-русски его книга называется «Государь», считается классикой вот уже без малого 500 лет и касается множества вопросов, в том числе и проблем, связанных с организацией заговоров.

И вот что Никколо Макиавелли советует государям:

«…единственное, чего следует опасаться, – это тайные заговоры. Главное средство против них – не навлекать на себя ненависти и презрения подданных и быть угодным народу…Ведь заговорщик всегда рассчитывает на то, что убийством государя угодит народу; если же он знает, что возмутит народ, у него не хватит духа пойти на такое дело, ибо трудностям, с которыми сопряжен всякий заговор, нет числа» .

И дальше Макиавелли говорит, что заговоры возникают часто, но удаются они редко:

«…заговорщик не может действовать в одиночку и не может сговориться ни с кем, кроме тех, кого полагает недовольными властью. Но открывшись недовольному, ты тотчас даешь ему возможность стать одним из довольных, так как, выдав тебя, он может обеспечить себе всяческие блага» .

Флорентийский дипломат был исключительно трезвым человеком и на людскую натуру глядел без всякой сентиментальности:

«Таким образом, когда с одной стороны выгода явная, а с другой – сомнительная, и к тому же множество опасностей, то не выдаст тебя только такой сообщник, который является преданнейшим твоим другом или злейшим врагом государя» .

И вообще, надо учитывать, что на стороне заговорщика – и страх, и подозрение, и боязнь расплаты, a на стороне властителя – законность, верные последователи и вся мощь государства.

И получается, что корень дела – общественное мнение:

«…если к этому присоединяется народное благоволение, то едва ли кто-нибудь осмелится составить заговор. Ибо заговорщику есть что опасаться и прежде совершения злого дела, но в этом случае, когда против него народ, ему есть чего опасаться и после, ибо ему не у кого будет искать убежища…»

У Генриха Гиммлера, пробующего себя в новой для него роли заговорщика, имелись основания полагать, что общественное мнение особо защищать фюрера не будет. Его ведомство в числе прочего собирало и анекдоты о Гитлере. И в одном из этих анекдотов маленький мальчик, поглядев на глобусе на Соединенные Штаты Америки, на Советский Союз и на Британскую империю и сравнив их с показанной ему Великой Германией, залился горькими слезами: как же так получилось, что фюреру так никто глобуса и не показал?

Но у Гиммлера имелись другие опасения.

Предлагаемые ему условия все ухудшались и ухудшались, и процесс этот двигался в полном соответствии с ухудшающимся положением Рейха на всех фронтах.