Яков Гордин - Пушкин. Бродский. Империя и судьба. Том 2. Тем, кто на том берегу реки

Людям умным и дальновидным ясно было, что требуются меры скорые и эффективные, дабы предотвратить потрясения и придать государственному организму стабильность подлинную, а не мнимую. Недаром Петр Шувалов – едва ли не центральная и наиболее характерная фигура царствования – был бешеным прожектером. Прожектером в прямом, а не в уничижительном смысле. Недаром Иван Шувалов, фаворит императрицы, человек не только умный, но и гуманный, взывал к ней в 1760 году:

«Всемилостивейшая государыня, воззрите на плачевное многая людей состояние, стонущих под игом неправосудия, нападков, грабежей и разорениев».

Елизаветинское правительство, ощущая крайнюю неустойчивость положения, старалось найти выход в максимальном удалении от того «равенства несвободы», «равенства перед дубинкой», которым некогда Петр пытался – и не без успеха – сцементировать страну.

Во времена Анны Иоанновны дворянство получило несомненные привилегии за счет крестьян. Но оно платило за них тем же «равенством перед дубинкой», только еще более унизительным.

Двумя стремительными государственными переворотами гвардия принципиально изменила положение. Она вырвала у самодержавия гражданские права для дворянства и дала правительству возможность выбирать рациональные варианты дальнейшего развития.

Самодержавие выбрало вариант внутренне порочный, замиряя один социальный слой за счет ограбления и унижения другого. И только усугубило нестабильность…

Е. В. Анисимов, верный выбранному им структурному принципу, рассматривает елизаветинскую эпоху в нескольких основных аспектах. Чрезвычайно свежа и увлекательна глава о внешней политике России в этот период и о Семилетней войне.

Большая война всегда оказывается зеркалом, безжалостно отражающим реальную государственную жизнь страны. Именно с этой позиции пишет о Семилетней войне автор. Елизаветинское правительство, занятое выпутыванием из внутренних противоречий, рискованной и неблагодарной социально-политической игрой, оказалось совершенно не готовым к войне. Армия, как известно, никогда не существует сама по себе. Вся непоследовательность внутренней политики империи повторилась в жизни армейского организма в военных условиях. И, как это неоднократно бывало в нашей истории, за правительственный дилетантизм и некомпетентность генералитета расплачивалась солдатская масса. Только самоотверженный героизм солдат позволил противостоять такому опасному противнику, как армия Фридриха II, и побеждать его, хотя плоды этих столь дорого купленных побед немедленно терялись.

Однако главной в работе Е. В. Анисимова является небольшая глава «Дворянская империя», на конкретном материале исследующая «роковую проблематику» эпохи, проблематику, стоящую в центре российской жизни XVIII века, – взаимоотношения сословий и самодержавия. Важнейшая тема главы – деятельность Шуваловых – представлена автором одновременно подробно и лаконично. Трагедия государственного неустройства, вынуждавшая российских самодержцев на разных этапах нашей истории прибегать к политическому, а отнюдь не только к интимному фаворитизму, встает с этих страниц.

Целая группа талантливых деятелей, окружавших трон Елизаветы, пользовавшихся ее поддержкой и имевших в руках сильные средства воздействия на действительность, оказались бессильными в условиях разбалансированности социальной системы. Они пытались усовершенствовать то, что следовало радикально реформировать.

Тяжким кризисом кончалось царствование, начинавшееся такими надеждами. Неизбежным было новое вмешательство гвардии.

Заинтересованный, но поверхностно знакомый с историей читатель узнает из работы Е. В. Анисимова то, что не сможет не поразить его: царствование Екатерины II, которое часто представляется нам расцветом оригинальных идей и тенденций, было, увы, в главных своих чертах продолжением и развитием елизаветинского царствования. Только делалось все более искусно, тонко и умно. Так, знаменитая Комиссия Уложения, прославившая первые годы Екатерины, уже была созвана в конце жизни Елизаветы и распущена Екатериной после узурпации трона. В проекте елизаветинского Уложения, составленном под руководством Петра Шувалова, в ряде проектов самого Шувалова уже обнаруживаются те идеи, которые легли затем в основу екатерининской внутренней политики. Но есть тут один существенный нюанс. В отличие от Елизаветы Екатерину возвела на престол не просто гвардия, но гвардия в союзе с либеральными вельможами, мечтавшими о конституционных ограничениях самодержавия. И это обстоятельство наложило отпечаток на все царствование Екатерины, заставив ее лавировать, изживая авансы, данные при воцарении.