Р Усманов - Джордж Гордон Байрон

Поэзия не знает середины,

Здесь тот на дне, кто не достиг вершины,

У всех в презреньи серенький поэт,

У бога, у людей и у газет...

{Пер. H. Вольпин.}

- были бы восприняты литературной средой как высокомерные наставления всем, менее значительным, чем он, поэтам, то есть вступали в силу этические соображения, поэтому Байрон приостановил печатание подготовленного им пятого издания "Английских бардов...", отложил публикацию "По стопам Горация", ибо, как он заметил, любое продолжение "Английских бардов..." "обрушило бы на его голову лавину горящих угольев" {Poetry, vol. I, p. 387. "Introduction"}. Поэма так и не была опубликована при жизни поэта.

Путешествие, которое совершил Байрон в 1809-1811 годах, имело огромное, значение для развития его личности и поэтического дара. Оно началось с Португалии, затем последовали города Испании. Из Испании Байрон выехал на о. Мальту, вслед за Мальтой он посетил Грецию, Албанию, отсюда поехал в Константинополь, вновь вернулся в Грецию.

Какой бы удивительной ни была по своей красоте природа и величественной древняя культура этих южных стран, Байрон не воспринимал их вне жизни народов, их населявших. Люди, их быт, язык, обычаи, одежда - все вызывает пристальный интерес поэта. Его поражают социальные контрасты в этих странах: с одной стороны, нищета, рабство народов, с другой - неограниченная власть и произвол кучки тиранов. Во время путешествия Байрон глубоко осознал свое общественное призвание поэта, он стремился увиденное передать в строфах, обличавших политику правительств тех стран, которые поддерживали тиранию и насилие над народами.

Путевые впечатления обретали разный по тону характер: они были то раздумьями, то призывом к народам сбросить иго тирании, то восторгами перед красотой женщин, перед экзотикой природы. Ложились эти записи большей частью в спенсерову строфу, девятистрочную, со сложным чередованием рифм; Байрон работал тогда над овладением этой строфой, которая берет начало в английской поэзии эпохи Возрождения. Во время путешествия им было также создано немало лирических стихотворений о запомнившихся встречах и событиях. Одновременно появлялись и стихи, давшие начало политической лирике поэта, - "Песня греческих повстанцев", "Прощанье с Мальтой", к которым примыкала и сатира "Проклятие Минервы", написанная также в годы путешествия.

Байрон возвращался в Англию в конце лета 1811 года. Уже на пути домой он узнал о тяжелой болезни матери, которую не застал в живых. Горе поэта усугубилось еще и тем, что погиб один из его близких друзей. Байрон, уединившись в Ньюстеде, тяжело переживает эти события. Но вскоре работа над поэмой "Паломничество Чайльд-Гарольда" полностью захватила его. Герою поэмы, который повторяет его путешествие, поэт придает черты своих современников, молодых людей из среды, хорошо ему известной. Чайльд-Гарольд устал от веселого и бездумного времяпрепровождения, его тяготят друзья по кутежам, женщины, с готовностью отвечающие на любовь. Разочарованный во всем, признав, что жизнь его пуста и бессмысленна, он решает уехать в незнакомые края.

Личное отношение Байрона к тому, что он видел во время своих странствий, отражено в поэме, и часто именно лирический герой определяет ее звучание. Предчувствуя, однако, что его - автора - будут отождествлять с Чайльд-Гарольдом, Байрон писал Далласу: "Я ни в коем случае не намерен отождествлять себя с Гарольдом; я отрицаю всякое родство с ним. Если местами может показаться, будто я написал собственный портрет, поверьте, что это только местами, и я на хочу признавать даже этого... Я ни за что на свете не хотел бы походить на своего героя" {Дневники. Письма, с. 38.}.

Готовя "Чайльд-Гарольда" к изданию, поэт встретился с препятствиями. Его издатель Меррей требовал исключить из поэмы ряд строф, носивших политический характер, на что Байрон твердо отвечал: "Боюсь, что по части политики и философии я ничего не смогу изменить; но могу сослаться в своих заблуждениях на высокие авторитеты, ибо даже "Энеида" была поэмой политической, написанной с политической целью - а что касается моих злополучных мнений по вопросам более важным, то я в них слишком искренен, чтобы отречься. Об испанских делах я говорю как очевидец и каждый день убеждаюсь, что составил себе на месте верное суждение... Как видите, я не могу изменить своих мнений, но если бы вы пожелали изменений в строении стиха, я готов сколько угодно нанизать рифм и сочинить строф..." {Дневники, Письма, с. 37.}. В этом же письме Байрон указывает, что поэма его "совсем иного рода, чем предыдущие", подчеркивая принципиальную новизну "Паломничества Чайльд-Гарольда".