Р Усманов - Джордж Гордон Байрон

Произведение, в котором наиболее полно передано трагическое мироощущение Байрона, получившее название "мировой скорби", - это "Манфред". Личность мятежная и одинокая, Манфред ищет ответа на вечный вопрос - в чем смысл бытия. Но не найдя его, приходит к отрицанию жизни. В стремлении проникнуть в тайны стихий, от которых зависит жизнь на земле, Манфред вызывает духов гор, ветров, земли, морей, воздуха, тьмы и духа своей судьбы и просит их дать ему забвение от терзающих его мыслей. Поэт ставит своего героя в двойственное положение; он может и повелевать этими духами, то есть стихиями, но он и зависит от них. В этом противоречии Байрон угадывает диалектическое единство Человека и Природы.

Манфреду в поэме противопоставлен простой и добрый человек - охотник за сернами, который считает жизнь и труд благом. Для Байрона охотник со своим бесхитростным отношением к жизни - это определенная ступень познания мира: ведь стоит ему, как Манфреду, углубиться в загадки природы, как полученные знания будут приносить мучения от сознания, что человек не может изменить миропорядок. Однако человек все равно будет развивать свой разум, это сущность его.

Возникшее противоречие Манфреда Байрон не в силах разрешить, оно становится основой его "мировой скорби".

Центральное место в поэме занимает сцена в чертоге Аримана. Ариман олицетворение Зла в древней восточной мифологии - изображен идолом, пред которым склоняются исполнители его злой воли. Среди них выделяется богиня возмездия Немезида. Перечисляя свои дела, Немезида говорит о тех событиях, которые имели место в Европе после поражения Наполеона. Это - восстановление павших престолов, внушение людям злобы, превращение "в безумцев мудрых, глупых в мудрецов // В оракулов, чтоб люди преклонялись //Пред властью их" и не толковали о свободе - "плоде, для всех запретном".

Немезида усиливает разочарование Манфреда: все благородные усилия людей оказываются тщетными, торжествует зло и несправедливость. Только любовь способна примирить с жизнью. Но загадочная смерть возлюбленной, в чем Манфред винит себя, принесла опустошение его душе, довела его отчаяние и пессимизм до безнадежности. Он просит Аримана вызвать призрак Астарты. Появление призрака возрождает в Манфреде земное чувство любви, создает иллюзию радости жизни. Однако это длится лишь мгновение.

Хотя Манфред и измучен сомнениями, не верит в будущее и ищет забвения, он до самой своей смерти остается гордым и сильным человеком: он не соглашается подчиниться Духам стихий, заявляя им, что он их вызвал к себе, значит, они ему подвластны, а не он им; он не склоняется перед Ариманом; отвергает смирение перед богом, подвергая сомнению существование высшей неземной силы, карающей человека. Он утверждает, что сам человек ответствен за все свои поступки. Предчувствуя приближение смерти, Манфред сожалеет лишь о том, что расстается с солнцем, с природой. В бунтарстве Манфреда Байрон показал крах просветительских иллюзий и неверие в революционность буржуазии: герой его "хотел усвоить ум других людей и просветить народы", но, "всюду натыкаясь на разрушенье", кончил тем, что погасил в себе искру Прометея. Таким образом, в своем произведении Байрон романтически отразил настроения и чувства части молодого поколения начала века в период торжества реакции и кризиса мысли.

"Манфред" вызвал широкий резонанс во всем мире. Английская критика усмотрела прямую связь произведения Байрона с "Фаустом" Марло, а Гете в своей статье о "Манфреде" писал, что Байрон извлек из его "Фауста" "особенную пищу": "Он использовал мотивы моей трагедии, отвечающие его целям, своеобычно преобразив каждый из них; и именно поэтому я не могу достаточно надивиться его таланту" {И.-В. Гете. Собр. соч. в 10-ти томах, М., "Художественная литература", 1980, т. X, с. 329.}.

Байрон же решительно отрицал связь "Манфреда" с "Фаустом" Марло и "Фаустом" Гете. Он признавал лишь влияние "Прометея" Эсхила. "Я никогда не читал и, кажется, не видел "Фауста" Марло... но я слышал, в устном переводе мистера Льюиса, несколько сцен из "Фауста" Гете (в том числе и хорошие и плохие) - и это все, что мне известно из истории этого волшебника... - так писал Байрон в письме своему издателю; - Эсхиловым "Прометеем" я в мальчишеские годы глубоко восхищался... "Прометей" всегда так занимал мои мысли, что мне легко представить себе его влияние на все что я написал..." {Дневники. Письма, сс. 152-153.}.

"Манфред" был первым опытом Байрона в драматургии, поэтому, признавая влияние трагедии Эсхила "Прометей Прикованный", Байрон, видимо, имел в виду и решение в "Манфреде" чисто драматургических задач по образцу этой античной трагедии. Однако в своей драматической поэме Байрон создал совершенно иной тип драмы - романтической, в которой все подчинено раскрытию эмоционального и духовного мира личности главного героя. Поэтому поэма являет собой как бы развернутый внутренний монолог Манфреда.