Любовь Овсянникова - Медитации хазарки

«Апати-и-иты, знамени-и-итый — заполярный городо-о-ок» — выводил мягкий тенор.

— А при чем здесь вы? — вырвалось у меня.

— Да, время бежит… — Ярцев грустно посмотрел на меня. — Апатиты — мой первый город. Я проектировал его — и как приятно видеть теперь в натуре то, что было тогда на кальках. И песню эту, его музыкальную визитку, — тоже я написал, она каждое утро открывает новый день этого города.

— Как проектировал? — спросила я, и тут же поняла, что с самого начала нашего знакомства сбивало меня с толку.

Виной тому все то же мое предубеждение: богема… А Ярцев оказался нормальным технарем, как и я, — вот откуда мне так близок и понятен его мир, весь строй его интеллекта, склад души. Соединение знаний из таких сухих наук как, например, строительная механика, с творческим темпераментом, сделавшим из него выдающегося композитора, было мне, научному работнику в области общей механики, знаком духовного родства. Ведь и науку делают энтузиасты, одержимые вечным поиском, вечной неуспокоенностью, закваской к которой служит та же поэзия, что и в любом созидательном деле. В конце концов, когда пришла пора изменить темп жизни на более щадящий, то Ярцев, как и много других технических специалистов, всецело отдался художественному самовыявлению. Мои жизненные наблюдения дают повод утверждать, что у истинно одаренных людей так и должно быть. Именно технари, отошедшие от основной профессии, или сочетающие ее, и перешедшие в другой пласт отражения действительности — словом, кистью, звуками, вышиванием, — составляют костяк авторов журнала «Стожары».

Обо всем, что касается деятельности Владимира Ивановича как архитектора и как композитора, можно прочитать в прилагаемой статье. А в этом очерке я хочу рассказать о том, какой он человек.

Ярцев оказался юно увлекающимся, распахнуто щедрым, азартным. Он пел для меня, показывал умение имитировать музыкальные инструменты, комментировал наигрываемые мелодии из спектаклей, даже читал понравившиеся ему стихи. А самое замечательное — он строил планы.

— У какой-то «жоржетты», для которой, откликнувшись на ее слезные просьбы, я писал песни на ее стихи, уже вышло три своих сборника. А у меня до сих пор нет ни единого, — возмущался он.

— Это при том, что вы занесены в Книгу рекордов Гиннеса, — поддакивала я. — Но все поэты и композиторы нынче издаются за свой счет. Вы об этом не думали?

— Думал! — воскликнул мой собеседник, красноречиво поведя огромными миндалевидными глазами, и только теперь я поняла, что вся его ирония, затопившая предыдущие сетования, направлена не на безымянных «жоржетт», а на самого себя. — Голова моя стоеросовая. Думал, конечно! А вот с чего начать?

— А давайте запишем вас в «Стожарах», с этой передачи вы и начнете.

В то время я вела на Днепропетровском государственном телеканале — ДТРК — литературно-просветительскую программу «Стожары», утвержденную в министерстве по моей концепции. И хотя ответственным по ее выпуску был назначен штатный редактор студии, творческая инициатива всецело принадлежала мне.

— С какой передачи? — насторожился Владимир Иванович.

— Назовем ее, например, «Детские песни Ярцева», — принялась я импровизировать. — Или «Песни Ярцева о городах». А?

— О городах — это хорошо! — подхватил он и, загибая пальцы, начал тут же вспоминать, сколько у него есть песен о городах.

— А детские-е…

— Нет-нет, для них надо искать детей-исполнителей. Где я их возьму? — он уже был во власти идеи. — О, даже списка собственных песен у меня нет!

Мне показалось, что он нарочно хохмит, сгущает краски, и я рассмеялась:

— Тогда начните со списка.

Время пролетело быстро, материал для статьи я набрала. Даже мое неожиданное предложение снять Ярцева в «Стожарах» как бы не осталось висеть в воздухе — мы решили, что я прокручу за кадром песню «Город вечной зари», которую Владимир Иванович написал в честь 200-летия Днепропетровска, в ближайшей передаче о Селезневе, тем более что Михаил Сергеевич был автором текста. Передача о Михаиле Сергеевиче приурочивалась к его 80-летию, и поздравление песней было как нельзя более кстати. Я попросила у Владимира Ивановича кассету с записью, и он мне любезно дал, предупредив, что она у него единственная.

— Я верну в тот же день, как мы запишемся, — пообещала я.

— А вы делаете дубликат передачи для себя?

— Не всегда, чаще записываю дома с эфира. А что?

— А то принесли бы и показали, как у вас получилось подарок от меня Селезневу сделать.