Евгений Примаков - Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Необходимо напомнить, что это обострение в виде октябрьской войны совпало с усилиями двух сверхдержав найти путь к разрядке отношений между ними. Объективно мир оказался на пороге срыва процесса разрядки. 14 октября, после окончания церемонии провозглашения Форда вице-президентом США, Никсон отвел в сторону посла Добрынина и попросил его передать Брежневу, что его, Никсона, «провоцируют в США, чтобы сорвать разрядку». В тот момент, несомненно, присутствовало стремление американского руководства предпринять шаги в поддержку разрядки. Информируя о переброске американского оружия Израилю (было поставлено вооружений на 2,2 миллиарда долларов), Белый дом предложил Москве обоюдно прекратить поставки вооружений после прекращения огня. Но Москва в это время оказалась в плену своих отношений главным образом с Египтом. Это был тот случай, когда «хвост вилял собакой».

20 октября Киссинджер вылетел в Москву. Была достигнута договоренность совместно выступить с проектом резолюции Совета Безопасности, которая призвала бы не только к немедленному прекращению огня, но и (по настоянию советской стороны) к выполнению резолюции 242 от 1967 года. Однако время было потеряно, и Израиль, переломивший ход военных действий в свою пользу, отнюдь не торопился прекращать огонь. На базе договоренности, достигнутой с США, Совет Безопасности 22 октября все-таки принял резолюцию 338, но израильские войска уже после ее принятия вышли к Суэцкому каналу и, окружив третий египетский корпус, готовились к его уничтожению.

Судя по всему, Киссинджер и в этих условиях продолжал свою «игру». Правда, события внесли в нее определенную модификацию. Теперь он сделал акцент на «спасение Садата». При этом следовало убедить президента Египта, что только США способны остановить израильтян и оказывали на них нажим с целью не допустить ликвидации третьего корпуса.

Между тем все в большей степени на позициях двух сверхдержав начала сказываться внутренняя ситуация и в СССР, и в США. В советском руководстве росло возмущение, что Израиль игнорирует решение Совета Безопасности, согласованное Москвой и Вашингтоном. Обычно спокойный и не предрасположенный к крутым действиям, Брежнев был вынужден 23 октября по «горячей линии» передать Никсону отнюдь не дипломатическое послание. В нем говорилось: «Почему Израилем допущено вероломство — Вам виднее. Мы видим единственную возможность исправить положение и выполнить договоренность — заставить Израиль немедленно подчиниться решению Совета Безопасности». В послании содержался намек на то, что бездействие США приведет к краху разрядки: «Слишком многое поставлено на карту — не только на Ближнем Востоке, но и в наших отношениях».

В США поняли серьезность ситуации. В тот же день Никсон ответил, что Соединенные Штаты «берут на себя ответственность за то, чтобы полностью прекратить военные действия со стороны Израиля». «Мы с Вами достигли исторического урегулирования, — говорилось в послании Никсона Брежневу, — и мы не позволим, чтобы оно было взорвано».

Однако Израиль продолжал игнорировать требования Совета Безопасности ООН прекратить огонь и отвести войска на занимаемые ими позиции в момент принятия резолюции 338. В Москве шло бурное заседание Политбюро. Эмоции прибавились в результате того, что по специальному телефону Садат умолял сделать все, чтобы «спасти его и египетскую столицу, которую окружают израильские танки». Немедленно запрошенный советский главный военный советник в Каире доложил Брежневу, что Садат потерял голову, когда узнал, что несколько израильских танков перешли через Суэцкий канал, но непосредственной угрозы Каиру нет. Несмотря на это сообщение, ряд членов Политбюро высказались за принятие острых военно-политических мер.

Многие члены советского руководства исходили из того, что Израиль сам, без согласия США, не мог бросить вызов всем и вся, игнорируя резолюции Совета Безопасности о прекращении огня. Помощник Громыко В. Грубяков, сопровождавший его на заседание Политбюро, рассказал вызванному в Москву Добрынину, что министр обороны Гречко потребовал «демонстрации присутствия советских войск в Египте». Косыгин резко возражал против подобных мер, его поддержал Громыко. Занимавший осторожную позицию Брежнев выступил против любой вовлеченности советских войск в конфликт [34] Добрынин А. Сугубо доверительно: Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962–1986 гг.). С. 274. , но был вынужден все-таки согласиться, во-первых, с направлением жесткого послания в адрес Никсона с намеком на возможность военного вовлечения СССР и, во-вторых, на проведение маневров с участием авиации в Закавказье.