Евгений Примаков - Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Начну с того, что американцам, очевидно, легче, чем нам, было разобраться в планах Садата, связанных с октябрьской войной 1973 года. Тут я перенесу повествование на ноябрь 1975 года — это поможет лучше понять садатовские мотивы, лежащие в основе инициативного начала военных действий. Видному журналисту и ученому И.П. Беляеву и мне в Каире вручили медали лауреатов Международной премии имени Г.А. Насера — мы были отмечены этой наградой за книгу «Египет: время президента Насера». Наш друг Лютфи аль-Холи, который в течение долгого времени был главным редактором, пожалуй, самого солидного в Египте ежемесячника «Ат-Талиа», передал нам приглашение Садата встретиться с ним. Очевидно, для того, чтобы подчеркнуть неофициальный характер встречи, Садат назначил ее в своей загородной резиденции на Барраже. Такое предложение было особенно знаменательным, так как в то время Садат прекратил принимать советских представителей, в том числе и наших дипломатов. Встреча состоялась 25 ноября и длилась три часа. Это был по большей мере сумбурный монолог Садата, рассказывающего, как действовала его армия, с упреками в адрес СССР. Мы, конечно, не проглатывали такие обвинения и в результате услышали, что он «по-прежнему, как и во время Насера, душой и сердцем привязан к Советскому Союзу».

Беляев и я не раз встречались с Садатом, и это, по-видимому, предрасположило его к показной откровенности. Тем более он явно старался быть в наших глазах «отцом нации» (это его слова), человеком, который вершит историю. Чувствовалось, что ему все еще не давали покоя лавры Насера. Он очень хотел показать нам, что руководствовался во время войны «высшими соображениями», а не просто логикой военных действий. Один из моментов рассказа Садата приведу по своим записям практически со стенографической точностью: «Фронт представлял собой слоеный пирог, — говорил Садат. — Моя третья армия оказалась окруженной израильтянами на Синае. В свою очередь, египетскими войсками были окружены танки генерала Шарона, прорвавшиеся на западный берег Суэцкого канала. Так что даже на заключительном этапе войны положение было сбалансированным. Мои генералы оказывали на меня давление с тем, чтобы перерезать узкий коридор, связывающий танки Шарона с основными силами, и ударить по захваченному плацдарму. Все было для этого — двойной перевес у нас в танках и артиллерии. Но Генри Киссинджер передал мне: „Господин президент, если советское оружие одержит победу над американским во второй раз, то у меня не будет возможности сопротивляться Пентагону и наши договоренности с вами будут под ударом“».

— Какие договоренности? — спросили мы в один голос с Беляевым.

Садат перешел на другую тему.

О реальных мотивах Садата можно было вынести впечатление и из разговора с бывшим министром обороны Египта Садеком. В бытность корреспондентом «Правды» я жил с ним в одном доме, и у нас установилось шапочное знакомство. Ранним утром, когда он прогуливал собаку, встречались с ним на улице возле нашего дома, и Садек каждый раз говорил по-русски «Добрый вечер». Попросился на встречу с ним, и он тут же пригласил меня к себе. Встреча была очень дружественной. «Я сейчас в отставке, много думаю о пережитом, — сказал Садек. — Садат недавно выступил и заявил, что, начиная военные действия в октябре 1973 года, имел боеприпасы на два дня, а Сирия — на двадцать дней. Эти цифры ему нужно было огласить для полемики с Хафезом Асадом. А если разобраться по существу, то Садат сам начинал военные действия. Значит, он или полный дурак (Садек употребил слово посильнее), или у него уже была к тому времени договоренность, причем твердая, что его остановят».

Садек знал, о чем говорил. У него были серьезные разногласия с президентом по поводу планируемых военных действий. 24 октября 1972 года, то есть за год до начала войны, Садат собрал египетских высших военачальников и однозначно выступил в пользу «ограниченной войны», приведя аргумент: если освободить только 10 миллиметров территории на восточном берегу Суэцкого канала, то это невероятно усилит его позиции на дипломатических переговорах. Большинство генералов во главе с Садеком скептически отнеслись к возможности удержать войну в ограниченных рамках. Через два дня секретарь президента посетил министра в его доме и передал послание Садата, в котором говорилось, что он принимает отставку Садека, хотя тот об этом не просил.

1 декабря 1975 года мы с Беляевым вылетели в Амман, где на следующий день были приглашены королем Иордании Хусейном на ланч. За столом нас было только пятеро: король, премьер-министр Зейд Рифаи, мы с Беляевым и Р.В. Ющук [28] Ющук Р.В. — советский разведчик, впоследствии генерал, представитель Службы внешней разведки в Великобритании. .