Евгений Примаков - Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Однако в одном плане нападение на Египет в октябре 1956 года было особенно поучительным для египетского руководства: израильская военная машина начала представлять собой прямую опасность не только для палестинских федаинов, не только для Сирии и Иордании, с территорий которых осуществлялись антиизраильские действия, но и для Египта. Такая опасность усиливалась потому, что Насер набирал все больший вес в арабском мире.

Успехи внутреннего развития Египта, неспособность Запада склонить его к присоединению к военным блокам, запретить получать оружие из СССР, поставить на колени в связи с острой необходимостью в сооружении Высотной Асуанской плотины, наконец, широкая поддержка мировой общественности и преобладающего числа государств, когда страна подвергалась тройственному нападению, — все это само по себе работало на сплочение арабов. В такой кульминационный момент, как агрессия против Египта, арабские массы стояли рядом. Сирийские рабочие взорвали три насосные станции нефтепровода «Ирак петролеум компани», перекачивающего нефть в Средиземноморье, Саудовская Аравия под давлением народа объявила эмбарго на поставки нефти Великобритании и Франции, все арабские страны предприняли против этих стран дипломатические демарши.

Антиимпериализм не был изначальным не только для египетских «Свободных офицеров», но и для тех, кто осуществил переворот 1958 года в Ираке. Члены нового иракского руководства заверили британских представителей, что отношения с Англией останутся важным для них приоритетом, а генерал Касем сказал послу США: «…мы, иракцы, хотим добрых отношений с Соединенными Штатами». Эти заверения подкреплялись особенно важными для Запада ссылками на то, что они согласованы с «Ирак петролеум компани».

Но реакция и США, и Великобритании на события, происшедшие в Ираке, развивалась вне зависимости от этих заверений. В значительно большей степени подействовал замок, повешенный на входных дверях помещения, где до переворота располагался штаб Багдадского пакта. Вашингтон и Лондон могли опасаться и «цепной реакции» в арабском мире после свержения монархии в Ираке. Беспокойство на Западе, несомненно, могла вызвать также возможность сближения, а то и слияния Ирака с насеровским Египтом. Второй человек в новом руководстве Абдель Салям Ареф открыто заявлял о такой перспективе.

15 июля началась высадка американских морских пехотинцев в Ливане, вскоре их число достигло 20 тысяч. Одновременно в Иорданию было переброшено 6 тысяч английских солдат. Это уже была солидная военная группировка, которая по своей численности и оснащенности оставляла мало сомнений в том, что ее предназначение — не оборона Ливана и Иордании от гипотетической иракской угрозы, просматривалась опасность вооруженного вторжения американо-английских войск в Ирак. Беспокойство в этом плане вызывали позиции и Турции, и Ирана, и Пакистана, готовых силой сохранить разваливающийся Багдадский пакт и с этой целью разгромить новый режим в Ираке.

Вооруженное вторжение в Ирак не состоялось в том числе и в результате позиции, занятой СССР, который предпринял военные меры, чтобы остудить Турцию и Иран. Не склонился к вооруженной атаке на новый режим в Ираке и президент Эйзенхауэр, рассчитывая в дальнейшем использовать Касема, — ЦРУ докладывало президенту США об антинасеровских настроениях лидера Ирака. Но как только Касем вышел из Багдадского пакта, начал закупать оружие у СССР и даже вначале включил в свое правительство нескольких коммунистов, отношение США к его режиму изменилось. Тогдашний директор ЦРУ Аллен Даллес публично объявил Ирак «одним из наиболее опасных уголков мира».

Менталитет пришедших к власти в арабских странах революционных националистов далеко не был однозначным в отношении общеарабского единства. На практике страновой национализм ставился выше общеарабского национализма. Это было характерно не только для одного Египта, но и для других арабских мелкобуржуазных режимов. Несмотря на заверения в готовности отстаивать единство арабского мира и даже провозглашение этой цели в качестве главной, расширялись противоречия между различными арабскими странами, освободившимися от колониальной зависимости.

Одним из главных лозунгов пришедшего к власти Насера был клич: «Мы все — арабы» (по-арабски «Нахнуль араб»). Однако лозунг общеарабского единства отнюдь не заслонил для «Свободных офицеров» необходимости решать в первую очередь внутриегипетские задачи: укрепить свою власть, не дать восстановиться прежней коррумпированной партийнопарламентской структуре, связанной через короля Фарука или без него с Великобританией, провести аграрную реформу, с помощью которой пробиться в деревню, изолировать влияние исламистов, повести дело к прекращению британской оккупации зоны Суэцкого канала. Именно на этих задачах после прихода к власти сосредоточился Насер. И именно эта сосредоточенность предопределила на первых этапах его политику в отношении, как было показано, не только Соединенных Штатов, но и Израиля. Продолжавший звучать лозунг арабского единства начал расходиться с реальной политикой.