Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи

Если главную ценность Православия можно выразить одним словом — ЛЮБОВЬ, то основная ценность возникшего в России общества — это цена. Количественная, конечная цена, которой ныне измеряется все, от товаров на магазинных прилавках до человеческих душ (фактически ценность души человека ныне определяется размером капитала, находящегося в его владении).

Разумеется, среди православных людей есть отдельные подвижники, способные строить свою жизнь вопреки напору общества. Но таких людей — единицы. А подавляющее большинство людей, считающих себя православными, на самом деле остаются православными лишь когда присутствуют в храме. Что поделаешь, слаб человек…

Очевидно, что православие явилось на Руси намного раньше, чем пришел ее современный общественный порядок. Поэтому очевидно, что он — пришлый. Очевидно, он соответствует ценностям, выработанным учением Кальвина, породившим европейский (а позже — и мировой) капитализм. Ценности Православия практически несовместимы с этим учением, выплеснувшимся теперь на обыденный, бытовой уровень. И, скорее всего, сосуществовать на русской земле эти две веры, одна — для храма, другая — для жизни — не смогут. «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот»…

На чем же стояла тысячелетняя Русская цивилизация, какое чувство было ее основой? Однозначно, что чувство это — любовь, которая была столь же велика, как бескрайние русские земли.

Любовь в семье, ведь всем известно о многодетности русских семей былых времен. Вырастить много детей, когда со всех сторон им грозит смерть — дело нелегкое, и требует огромной любви. Столь большой, что пониманию человека нынешней эпохи она просто недоступна.

Любовь к земле, часто мерзлой и бесплодной. Сколько любви надо было вложить в нее, чтоб она расцвела зелеными всходами! В короткую русскую весну крестьянин совершал истинное чудо, и оно повторялось из года в год. Для него мало одной силы человечьих и лошадиных мускулов, без любви они просто растворятся в серых недрах северного подзола. А потом ростки надо защищать от гибельных морозов, язык которых лижет наши земли по самое лето. И не уберечь их, если в сердце не пылает жар любви.

Любовь к ближнему. Друг к другу. Без нее не создать общины, в которой только и можно выжить под русским мерзлым небом. Чем больше любовь — тем крепче община, а, значит — больше возможности для выживания. Время от времени деревни вспыхивали беспощадными кострами пожаров, их заливали паводки, а уж о набегах бесчисленных врагов и говорить нечего. Но всякий раз они упрямо возрождались, что, несомненно, можно назвать чудом. Совершение этого чуда могло произойти только удивительным единением людей. Потому сама жизнь русских людей была неразрывно связана с Любовью, без нее она бы просто оборвалась.

Родившись в сердце Руси, Любовь неслась по просторам материка, разрастаясь из любви к ближнему — в любовь к дальним. К скольким народам на помощь пришел русский человек, оставив на произвол судьбы свой родной дом, обратив родные поля в заросли беспросветного бурьяна! Орошенные русской кровью мощеные дороги Европы и степные моря Азии. Как часто за любовь, за стремление прийти на помощь русский человек получал в благодарность лишь проклятия. Это — в лучшем случае. А иной, нередкий раз — пулю или удар ножа. Чаще — в спину. Что же, разве истинной Любви нужна взаимность?..

Но… Русский всегда прощал, и был готов идти на помощь снова. Этим пользовались многочисленные враги, заманивая русский народ во все новые и новые ловушки, вроде Афганистана. И русские шли. Движимые не политическим расчетом, поисками корысти или чьими-то угрозами, но своей бескрайней, несравненной Любовью.

Гнилые, покосившиеся избы центральной России, которые так не похожи на 2-3-этажные каменные особняки кавказской окраины. Разбитые грузовики-инвалиды русских дорог и брошенные из-за незначительных поломок на обочинах африканских дорог новенькие машины. «Зачем чинить, если Иван еще пришлет?» Кто не знает, что в Советском Союзе уровень жизни в Грузии и в Прибалтике был гораздо выше, чем в России без всяких на то экономических оснований? И вместо обиды большинство русских принимали такое положение вещей, как само собой разумеющееся, были в ходу непонятно на чем основанные байки о якобы невероятном трудолюбии, уме и усердии прибалтийских народов. Воистину, русский человек не ведал гордыни! Чем были сначала Российская, а потом — Советская Империи, как не исполинскими начертанными на челе Земли знаками великой русской любви?