Федор Булгаков: Французская книга об Екатерине II

Как государыня, Екатерина была удивительной виртуозкой в искусстве царствовать. Конечно, счастье часто служило ей, посылая удачу почти во всех её предприятиях самых рискованных, но она и сама очень много способствовала этому счастью. её выдержка, решительность, власть, которую она проявляла над собой и над другими, горделивое спокойствие посреди самых жестоких испытаний – быть может, не имеют соперников в современной истории.

Искусство её управлять людьми может выдержать всякое сравнение, ибо она умела пользоваться для того всеми ресурсами и всеми чарами женщины. То была обольстительница, то была царственная Цирцея. Менее искусной показала она себя в распределении задач, какие ставила тем, которые ей служили. Выборы её часто бывали неудачны. Но она всегда умела заставлять всех своих сотрудников давать maximum напряжения и деятельности, на какие они были способны. Собственная деятельность её служила тому примером. В критические моменты Екатерина умудрялась достигать напряжения и разнообразия ресурсов, граничивших с чудесным. В практику своего управления она ввела несколько личных приемов и довольно новых. Императрица ставила в тупик политику и современную ей дипломатию смелыми поступками, неожиданными приливами резкости и откровенности, и в некоторых отношениях предупредила пример, поданный в наше время великим человеком современной Германии – Бисмарком. В то же время она первая стала пользоваться великой пружиной, которой завладела современная наша политика: она энергично призвала общественное мнение, начала пользоваться услугами прессы, положила начало некоторым образом политической журналистике, сохранив впрочем и тут практический аксессуар старых методов, – у неё был свой «черный кабинет». Это самодержавное искусство не обошлось без некоторых слабостей. Самый оптимизм Екатерины был одною из таковых, ибо он доводил ее не только до фантазирования с открытыми глазами, но и до закрытия глаз на действительность, требовавшую её внимания. Тем не менее, благодаря выказанной ею энергии и той массе личных усилий, какие она положила на обширную империю, – результаты, достигнутые её управлением, оказались значительными, как в делах внутренних, так и внешних.

Менее счастливою оказалась Екатерина в своих попытках законодательной реформы. Великая её комиссия, призванная для того, чтобы одарить Россию кодексом законов, которым не было бы подобных в Европе, окончилась полным фиаско. Великая инициаторша на сей раз дала себе труд заметить, что для реформы, о которой она мечтала, требовался независимый исходный пункт, а именно – уничтожение крепостного права. Сделав это открытие, она отступила. Не ей суждено было перерубить этот гордиев узел. Но она сделала некоторые ценные нововведения в области прав суда, понизила страшно поднятый уровень карательных мер.

Еще более плодотворной оказалась инициатива Екатерины в области гражданской администрации. В этом отношении Россия обязана императрице первыми попытками методичного и регулярного управления. Финансовая политика государыни заслуживает меньшего одобрения, как в виду делавшихся ею займов, так и вследствие выпуска большего количества бумажных денег.

Результаты внешней политики Екатерины еще в памяти у всех. То было окончательное уничтожение оттоманского могущества, покорение Крыма и портов на Черном море, раздел Польши.

Благодаря её счастью, бедствия первой турецкой войны обратились в блестящие победы.

Естественным следствием её отношений к Польше и Турции было отдаление её от Франции. Тем не менее она же, порвав вековые узы, существовавшие между Россией и Англией, поставила первые вехи по пути того франко-русского сближения, которое осуществляется в настоящее время. Забегая вперед раньше времени, мечтала она о преследовании и атаке в самой Индии сопернического первенства, оскорблявшего её гордость. Впрочем, наследнику своему она оставила чудесно приумноженное наследство. Население империи, за период её царствования, возросло с 20 на 37 миллионов жителей, вместе с пропорционально раздвинутыми границами.

Екатерина была другом Вольтера и вообще философов. Ей нравилось или она уверяла, что ей нравилось общество литераторов, ученых и артистов. Она любила книги, шедевры живописи, ваяния и архитектуры. Она купила библиотеки Дидро и патриарха Фернейского. Специальным поставщикам её музеев, Гримму и Рейффеннггейну приходилось страшно работать, чтобы удовлетворить её требованиям. При всем том, ни литературе, ни науке, ни национальному искусству особенной пользы она не принесла, ибо её вкусы литературные, артистические и научные главным образом сводились к потребности её в европейской славе.