Хорхе Борхес - Беседы с А. Каррисо

Коррисо .И все это фамилии вашего рода, Борхес?

Борхес.Нет. Кмоему роду принадлежат Асеведо и Пинедо. У меня нет кровных связей ни с Окампо, ни с Перейра.

Каррисо .Какие еще фамилии и какая кровь имеет к вам отношение?

Борхес.Прежде всего… баскская. Черт, что поделаешь. Дон Хуан Гарай-и-Ирала (улыбается). Затем андалусская: Кабрера, основатель города Кордовы, родом из Севильи. Потом английская кровь, которой я горжусь. Но что значит «английская кровь»? Теннисон сказал: «Saxon and Cell, and Dane are we» [2]– «Мы, англичане, – саксонцы, кельты и датчане». Стало быть, любой англичанин – это кельт, германец и скандинав. […] Во мне, прежде всего, смешаны три крови: испанская, португальская и английская. И кроме того, у меня есть, хотя и далекий, норманнский предок. Весьма отдаленный.

Бартоломью.Значит, в ваших жилах течет кровь трех сменивших друг друга – после Римской – империй.

Борхес.Верно. Мне не приходило это в голову.

Бартоломью.Вы отправились с португальцами в Индию, обогнули юг Африки…

Борхес.Верно. Открыл Магелланов пролив.

Каррисо .Прибыли к берегам Америки…

Бартоломью.Закладывали города…

Борхес.Вероятно, да. Но это можно сказать о любом.

Каррисо .Сражались в испанцами.

Борхес.Да, сражался с испанцами. Моя бабушка называла их «готами».

Каррисо .Что дала Борхесу каждая кровь из трех? Давайте посмотрим. Что в нем английское, что португальское и что от испанца?

Борхес.Думаю, английское – самое главное, потому что почти все мною прочитанное было написано по-английски. А это очень важно. В то же время… что касается Испании, не знаю, близка она мне или далека. Возможно, и то и другое.

Каррисо .Мы объясняемся между собой на испанском.

Борхес.Верно. И следовательно, объясняемся по-латыни, правда? (Улыбается.)

Каррисо .И хорошо понимаем друг друга.

Борхес.Да. Ячасто думал: на каком языке я стану умирать? Наверное, на испанском. Хотя кто знает. Я могу цитировать какие-нибудь немецкие или латинские стихи, и вдруг в один момент все, что думаешь, полетит к черту. Очень важно, на каком языке умираешь. Моя бабушка-англичанка совсем забыла испанский, которым никогда как следует не владела. Потому что она приехала сюда… в 1870 году. И так и не выучилась испанскому. Она говорила с заметным английским акцентом. Очень неправильно.

Бартоломью.Человек умирает с языком, но не рождается с ним.

Борхес.Умирает на языке, верно. Но мне кажется… Ведь существует некое подобие смерти, это сны. Я очень редко вижу сны на английском. Как правило, мне снятся сны на испанском. Сестре моей удавалось видеть сны на французском. Это означает, что она довольно хорошо или очень хорошо знает французский. Мне никогда не доводилось видеть сны на французском. Тем более – на немецком. И на итальянском – разве что читая во сне что-нибудь Ариосто или из «Божественной комедии» – тоже не приходилось… (смеется).

Бартоломью.Ну а сны на испанском – это настоящий испанский… или то, что мы называем «универсальным языком снов»? Когда встречаешь китайца и вступаешь с ним в беседу… Мы говорим по-испански, как нам кажется, но действительно ли это испанский? Можно ли различить в нем слова или только смысл сказанного?

Борхес.Да, я различаю… фразы. Например…

Бартоломью.Например, они снятся вам, а утром следующего дня вы записываете их.

Борхес.Например, я закончил на днях рассказ под названием «Память Шекспира». […] Закончил спустя два года после того, как мне привиделась во сне, в Мичигане, фраза: «Наделяю тебя памятью Шекспира». Из этого вышел рассказ. Мне пришлось многое сделать, чтобы рассказ вышел, в нем все по-другому, а память Шекспира существует, и ее границы мне трудно определить. Но началось все с этой фразы. Я рассказал Марии Кодама, что видел сон с фразой, из которой может получиться рассказ, и она посоветовала мне написать его. […]

Бартоломью.Кто произносил фразу?

Борхес.Это не имело лица. Но фраза была сказана по-испански.

Каррисо .Борхес, в снах вы зрячи?

Борхес.О да! В снах я прекрасно вижу.

Каррисо .Это замечательно… и жестоко.

Борхес.Я столько раз обманывался. Во сне я читаю и думаю: «Черт возьми, ко мне вернулось зрение». А потом, не просыпаясь, понимаю: «Нет, на самом деле я вообразил текст, который сейчас читаю». (Улыбается.) Я придумываю текст. Но не узнаю его. И продолжаю спать, поскольку это ощущение так привычно…