Алексей Тарабрин - Паханы

Зато в настойчивости по отстаиванию основных положений воровской идеологии и традиций, по исполнению воровского кодекса чести равных ему не было. Это и позволило Васе Бриллианту стать авторитетом в уголовном мире. На него равнялись. Из него делали героя-страдальца.

Именно поэтому на него всей мощью обрушилась карательная машина власти, перед которой стояла задача сломить и развенчать Бриллианта, чтобы остальные сами себя развенчали.

Так было в 50-е годы, когда власть вела решительное наступление на преступность. Центральный комитет КПСС поставил перед членами партии задачу — покончить с этим злом, «пережитком капитализма», окончательно и бесповоротно, навсегда изжив это явление из общественной жизни. Мощная пропагандистская машина, подкрепленная отлаженной системой уничтожения инакомыслящих, заработала, как никогда. С легкостью можно было схлопотать огромный срок как за горсть гвоздей, вынесенных с фабрики, так и за ведро картофеля с колхозного поля. Свои устои государство оберегало более тщательно, чем имущество граждан. А идеологи коммунизма с трибун учили, что общий карман лучше, чем свой собственный. Это на словах. На самом деле все обстояло иначе. Существовала скрытая от посторонних глаз система льгот и привилегий. Она-то и развращала в первую очередь партийную номенклатуру, а потом и государственных чиновников.

Надо сказать, что первыми на такое расслоение общества отреагировали воры в законе. Острие преступности повернулось туда, где было сытнее, богаче. Но и сами законники не миновали тех опасных тенденций, которые повсеместно набирали силу. Среди элиты преступного мира начались разногласия по понятиям и поведению, вспыхнула так называемая «сучья война». Вот тогда и появились две категории воров в законе: придерживавшиеся старых традиций, нэпманские, воры и новые законники, которые не прочь были попользоваться теми благами, что доставались им в результате преступного промысла.

Наблюдая эту крысиную возню своих собратьев, Вася Бриллиант пытался проводить в жизнь идею очищения и примирения. Он намеревался собрать общий сход, на котором и разрешить все проблемы. Не успел. Его арестовали в очередной раз. Но и из неволи авторитетный законник продолжал свою линию. И у него были сторонники и противники.

С особым пристрастием за развитием событий в уголовном мире следил КГБ. По указанию с Лубянки, малявы Бриллианта перехватывались и анализировались. В тот период — а это уже шли 60 — 70-е годы — разработкой уголовных лидеров и их развенчанием было поручено заниматься специалистам именно этого правоохранительного ведомства. Уже тогда в определенных кругах возникли опасения, что преступность, несмотря на победные реляции МВД, выходит на новый уровень и может стать опасной для общества.

Бриллианта, незадолго до его смерти, навестил в колонии сотрудник КГБ, итог работы которого отразился в докладной записке. Она тоже попала каким-то образом в личный кумовской архив. Основное содержание документа сводилось к тому, что Вася Бриллиант свою позицию объяснял так: власть боится авторитета таких воров в законе, как он, которые не дают расколоться воровскому миру и не способствуют тому, чтобы маститые уголовники давили друг друга в страшной междоусобной войне. Такой раскол, по мнению Бриллианта, кроме ослабления и вреда, ничего не мог принести как воровскому движению, так и государству. Воры в законе — это цемент российского уголовного мира. Не будет его, и все здание рухнет. Вот тогда под обломками погибнут многие, в том числе и невиновные, тогда в самом деле будет бойня, беспредел. Его допустить нельзя. Эти свои мысли дед Вася аккуратно заносил в ученическую тетрадь, свой дневник, который тоже сохранился в личном кумовском архиве.

— Не отсюда ли, с посещения колонии представителем всесильного ведомства, выросли ноги версии об убийстве Васи Бриллианта? — спросил я кума-ветерана.

— Вполне возможно, — согласился мой собеседник. — Мертвый Вася Бриллиант в тот момент устраивал многих…

А как иначе? Не случайно же был на зоне агент КГБ. Он и дал команду на уничтожение неугодного авторитета. Но тут бы хотелось добавить, что у именитого законника врагов хватало не только среди представителей правоохранительных органов. Проповедуя взгляды и традиции старой воровской школы, он, можно сказать, перекрывал кислород тем из собратьев, кто стремился жить на широкую ногу. А таких становилось в воровских рядах все больше и больше.