Сергей Катканов - По ту сторону Псоу

Отец Андрей сидит во главе стола на стуле с высокой спинкой. Глядя на него, я вдруг обостренно почувствовал, как он одинок. Трагически одинок. Ни один из тех 12-ти священников не поднимется в монастырь и не поприветствует его, как брата. Он им не брат. И он не мог там, внизу, служить вместе с ними, даже если бы и хотел. Его прогнали бы оттуда.

В монастыре висит объявление: «Из–за ремонта храма св. ап. Симона, служба совершается в монастыре». И я опять молча усмехнулся. Ссылка на ремонт — лукавство, а на самом деле проблема в том, что вот этот священник не может служить вместе вот с теми священниками. Он служит Богу. И они служат Богу. Но вместе служить Богу они не могут. И тут я обостренно почувствовал ненормальность происходящего.

Вижу вокруг себя в монастырской трапезной многих мирян из тех, кого видел внизу на литургии. Да, там, внизу, собрались отнюдь не поголовно желающие злобно шипеть: «рассскольники». Многие из побывавших «там», захотели побывать и «здесь», потому что праздник ведь один на всех. Это отнюдь не беспринципность, просто народная душа не хочет мириться с разделением, хочет и тех и этих внутри себя объединить. Однако, не выйдет. Факт разделения невозможно отменить, попросту его не замечая.

Иногда Нодара бывает трудно понять. Он может утверждать совершенно неожиданные вещи, ни как их не объясняя. Конечно, я умею вытягивать из человека объяснения, но они не на много понятнее, чем сами утверждения. О, эта загадочная абхазская душа…

В начале разговора я хотел его поддеть. Дескать, говорили вы мне полтора года назад, что через год ни какого церковного конфликта не будет, а конфликт ещё больше разгорелся. Но я не успел его поддеть, он сам начал разговор именно с этого:

— Я же говорил вам, что конфликта не будет, и вот видите — его нет.

— Да как же нет? Такой треск стоит.

— Нет… Ничего нет.

— А вы говорили, что старейшины заставят их примириться.

— Старейшины не стали вмешиваться, потому что не сочли этот вопрос достойным внимания. Всё это больше не имеет ни какого значения. Я говорил отцу Дорофею: «Ты один останешься». И вот — он остался один.

— Но он далеко не один.

— Он один.

— Ваше отношение к о. Дорофею не изменилось?

— Не изменилось и никогда не изменится. Он мой личный друг. И я всегда буду к нему относиться, как к другу. Но он не прав. Как говорится, Платон мне друг, но истина дороже. О. Дорофей не должен был так себя вести. Он начал делать то, к чему ни кто не был готов. Духовные вопросы нельзя решать политическими методами.

— Ладно. Что сделано, то сделано. А вот если бы сейчас о. Дорофей пришёл к вам и сказал: «Нодар, скажи что делать? Как скажешь, так и сделаю». Что бы вы ему ответили?

— То же, что и раньше говорил: «Ты должен пойти к о. Виссариону, попросить у него прощения и не уходить от него до тех пор, пока он тебя не простит».

— Значит, вы поддерживаете о. Виссариона?

— Я ни кого из них не поддерживаю. Пути о. Виссариона и о. Дорофея ошибочны.

— А первый чем вам не угодил?

— Вы были вчера на празднике, видели военных. Как вы поняли их присутствие?

— В самом худшем случае — как организованную массовку.

— Нет, это была не массовка. Это была демонстрация. О. Виссарион призвал войска, чтобы все видели: за его спиной стоит российская вооруженная сила. Русским это выгодно, они могут сказать: «Сами не можете разобраться? Хорошо. Будут войска».

— Они оба не правы, но вы считаете, что они должны помириться?

— Да. Виссарион и Дорофей должны были держаться вместе, как кулак. Нас слишком мало, мы не можем позволить себе разделение. Абхазы вообще не любят конфликтов, но в этой ситуации, к сожалению, слишком мало нашлось людей, которые сказали бы им обоим: «Что вы делаете? Как вам не совестно?»

— Но вы, кажется, вообще не придаете этому конфликту ни какого значения?

— Я не сомневаюсь в том, что Абхазской Церкви — быть, это лишь дело времени, и это ни как не зависит ото всех этих дрязг. Вопрос только в том, сможем ли мы положить нашей будущей Церкви достаточно чистое основание? Это тоже важно.

— Отец Дорофей делает всё для того, чтобы в Абхазии был епископ. По–вашему, этого не надо делать?

— Вот сейчас говорят о признании Абхазской Церкви. Но ведь нас же Сам Господь признал, прислав сюда своего апостола Симона. Неужели не это самое важное? По сравнению с этим всё пустяки. Если в Абхазии будут верующие — будет и Господь, и при чем тут тогда епископ?

— Неужели епископ не имеет значения?