Зорий Файн - Кофе-брейк с Его Величеством

Мне ничего не оставалось, как быстро глотнуть остатки кофе, взвалить свой предательски выдающий дороговизну вложенной в него фототехники огромный ловепровский рюкзак и уйти. Да что там рюкзак, я как-то удивился, увидев, как американский репортер Ассошиэйтед-пресс заклеил черным скотчем название бренда на своем фотоаппарате, «ноу нейм» – хоть какая-то надежда не остаться без оборудования в мире воров.

Начинался дождь. До назначенной встречи – часа полтора-два. У отеля «Жорж» двое парней о чем-то оживленно беседовали с прилично одетой молодой женщиной. Я сначала заинтересовался этим разговором, просто как сюжетом, но очень быстро он мне стал неинтересен. Мои бесконечные командировки в разные уголки света, дорогие отели, как правило, сети «Хилтон» или «Рэдиссон», научили смотреть на такие сцены проще. Последний из них, в Москве, особенно удивил. Предупредительный персонал, ведерко красной икры на утреннем шведском столе, даже в Эмиратах внутри сети было скромнее, русские всегда умели удивить, и бесконечные интрижки вокруг постоянных посетителей…

Нас поселили в уютном особнячке, девчонки, с трудом выбрав себе комнаты, распаковали девайсы и с головой ушли в привычный для них виртуальный мир. Я же порадовался своей новой привычке – «не приносить свои домашние тапочки в новое место», лишь впитывать то, что меня окружает. Ноутбука с собой я не брал, а мобильная связь будет только до завтрашнего утра, до польской границы.

Через несколько часов я сидел во дворе дворца Потоцкого на концерте Джаз Феста. Играла немецко-белорусская группа. Все фамилии музыкантов были специфические и совсем не немецкие. Много экзальтированной молодежи. И таких же молодящихся людей в возрасте. Люблю джаз, но терпеть не могу культ джаза. Я сидел весь концерт на краешке клумбы, так как стулья были не предусмотрены, многие зрители заблаговременно захватили маленькие табуреточки. Прямо передо мной, на земле, расстелив коврик, полулежа хлебали пиво парни с девушками. Глядя на них, я пытался понять, что слышат они: тему, импровизацию, очередность участников? Вряд ли. Скорее всего, архаический размеренный ритм ударника «вгонял» их тела в привычные, вторящие заданному ритму бессознательные колебания, и они, как принято говорить, «расслаблялись» и «отдавались музыке». Ну еще и «тусовались».

Интересно было наблюдать за фотографами. Они подходили вплотную к сцене и целились длиннофокусными объективами кому-то из музыкантов в глаза. Потом отходили в сторону и общались друг другом. Музыка им была до фени.

На площади Яворского в маленькой кафешке подали пирожное с шариком мороженного, и все это было полито подожженной самбукой. Хотел «услышать голоса» – ждать пришлось недолго: из-за угла главную сцену фестиваля перекрикивали призывами к молитве капелланы из ближайшего собора.

На следующий день мы уже были в Польше. Поместье графа Ластовецкого расположилось в небольшом парке. Самого графа убили в конце XIX века на террасе собственного дома, и кровавые следы на кафеле, даже если и смывались после тщательной уборки, вскоре проступали вновь. Новый хозяин дома пан Ян до ночи рассказывал, что никто не может справиться с привидением, в нижних покоях есть небольшая каплица, но экзорциста так и не приглашали. Надеются, что граф сам успокоится. В номере восемь на втором этаже однажды грохнулся шкаф среди ночи, после того, как поселившаяся там женщина попросила убрать со стены небольшое распятие. Именно эту, восьмую, комнату заселили самые мужественные наши девчонки-журналистки, у нас с ними была общая ванная на два входа – если что, зовите! В восемь утра я спустился в холл. Старинное пианино с вечера не успели закрыть на ключ. Мне захотелось сыграть что-то светлое и возвышенное, сообразно заведению и утреннему настрою в нем. Сразу за стеной была домашняя часовня, у входа – барельеф Папы Иоанна Павла II. Я заиграл католические гимны и песнопения, которые еще немного помнил. На музыку начал сходиться народ, пришлось прекратить. Накануне вечером мы устроили многочасовой праздничный концерт – до хрипоты перепели все советские, украинские, одесские и детские песни, шестилетний Миша, взятый в поездку родителями-журналистами, был главным запевалой.

В приюте для людей, как теперь говорят, с ограниченными возможностями, нам подарили картины, нарисованные этими людьми. Картины очень яркие, наполненные смыслом. Теперь одна из них, с пестрым красочным букетом с черными пятнами ягод висит у меня в кабинете.