Валерий Колесников - Битва на Каяле

В начале XX века известный историк А. А. Шахматов (1864–1920), критически анализируя дошедшие до нас летописи, пишет: «Вторая редакция ПВЛ возникла в 1117–1118 годах. Мы указывали на главное отличие сказания о призвании варягов по этой редакции. Оно вызвано знакомством составителя этой редакции с ладожским преданием, отстаивавшим старшинство Ладоги перед Новгородом и связавшим Рюрика и древневаряжских князей с воспоминаниями об основании Ладоги: “и придоша к Словеномъ первее и срубиша город Ладогу”. Новгород, по сказанию второй редакции ПВЛ, выстроен Рюриком уже по смерти братьев. В связи с этим нельзя не поставить следующий пропуск в рассматриваемом тексте сказания. После слов “и от техъ Варягь прозвася Руская земля” опущена фраза:»и суть Новъгородьстии людие отъ рода Варяжьска, прежде бо беша Словене». Составителю второй редакции она показалась неуместною именно потому, что о Новгороде речь идёт ниже.

Спор между норманнистами и их противниками завязался в первой половине XIX столетия вокруг летописного текста ПВЛ. Здравая критика, внесённая в понимание его Эверсом, Костомаровым, Гадеоновым, Иловайским и др., показала всю шаткость основания, на котором строили своё здание норманнисты. Но их противники ушли слишком далеко по пути отрицания и не пожелали увидеть за буквой летописного текста такие элементы народных преданий, которые не придумываются и не создаются фантазией. Это зависело от того, что противники норманнистов основное внимание обратили на противоречие между свидетельством «Нестора» и свидетельствами целого ряда других, несомненно достоверных, источников. Во-первых, соображения хронологические не позволяли относить призвание руси к 862 году, т. к. византийцы знали русь и в первой половине IX столетия. Во-вторых, многочисленные данные, среди которых выдвигаются, между прочим, и Амастридская и Сурожская легенды, так тщательно обследованные В. Г. Василевским, решительно противоречат рассказу о прибытии руси в середине IX века с севера, из Новгорода; имеется ряд указаний на давнее местопребывание руси именно на юге, и в числе их не последнее место занимает то обстоятельство, что под «Русью» долгое время разумелась именно юго-западная Россия, и что Чёрное море издавна именовалось Русским. Таким образом, вместо прежнего источника суждения о варяго-руссах, вместо текста ПВЛ, мы имеем перед собой: во-первых, новгородское сказание о призвании князей из варягов, не смешиваемых с русью, сказание, предполагающее, как мы видели, народное предание о приглашении в Новгород наёмной варяжской дружины; во-вторых, работу киевского летописца, отождествившего варягов с русью; и за этой работой мы видим народное киевское предание об иноземном, варяжском происхождении руси, – предание, не дававшее притом никаких хронологических указаний на время появления руси в Южной России. Исторической науке предстоит связать оба предания – северное и южное – с теми событиями, которые в действительности могли иметь место при создании Русского государства».

Более двадцати лет Шахматов занимался летописями, ставя перед собой задачу реконструкции древнейших летописей, пока не понял, что эта задача неразрешима в силу самой их природы как сводов различных сочинений идеологического, а потому неизменно заинтересованного характера. «Шахматов в своих работах (»Сказание о призвании варягов«, “Разыскания о древнейших русских летописных сводах”) показал, что “Сказание о призвании варягов” – это позднейшая вставка, скомбинированная способом искусственного соединения нескольких северорусских преданий, подвергнутых глубокой переработке летописцами. Шахматов увидел преобладание в нём домыслов над мотивами местных преданий о Рюрике в Ладоге, Труворе в Изборске, Синеусе на Белоозере и обнаружил литературное происхождение записи под 862 г., явившимся плодом творчества киевских летописцев второй половины XI – начала XII века». К тому же в 1860 году, после опубликования ряда работ на эту тему, между Н. И. Костомаровым и М. П. Погудиным состоялся публичный спор по поводу концепции происхождения Древнерусского государства от норманнов; Костомаров пришёл к выводу, что «самая история призвания князей есть не что иное, как басня». Славянская колонизация Южной Европы и, в частности, Балкан шла с востока, и центром её был Киев. На северо-восток Европы, к Белому морю, она вышла узким клином вдоль северных рек, разорвав тем самым сплошную полосу расселения финно-угорских народностей. Колонизация Севера велась из двух центров – Ростово-Суздальского княжества и Новгорода. Старая Ладога сначала была на острие этого продвижения, а потом стала опорным пунктом на пути дальнейшего освоения Севера славянскими переселенцами. К тому же в середине XX века на основе богатого археологического материала и анализа известий арабских авторов академик Б. А. Рыбаков доказал, что среди всех славянских земель именно Среднее Приднепровье было наиболее подготовлено ходом исторического развития к главенствующей роли. Норманны, появившиеся здесь лишь в IX веке, не были создателями культуры Киевской Руси, напротив, расцвет Приднепровья в VII–VIII веках, его связи с Византией, Ираном и арабами, его собственная высокая культура определили центр притяжения варяжских походов со второй половины IX века. «Никакого перелома, – пишет Рыбаков, – в развитии культуры в связи с появлением варяжских отрядов в Приднепровье не произошло. Глубокое различие в полноте источников создаёт кажущееся отличие киевского периода от докиевского. И это отличие нередко приписывалось благотворному влиянию “скандинавской закваски”. Отсутствие культурного влияния в области письменности также несомненно. Кроме того, образцом послужил греческий маюскул, а не руны. Любопытно сопоставление количества рунических надписей в Скандинавии и у нас. В Швеции было зарегистрировано около 2000 рунических надписей IX–XI веков, а на территории СССР найдена только одна руническая надпись на острове Березани. Столь же ничтожно было количество собственно варяжских погребений».