Н. Балашов - На пути к не открытому до конца Кальдерону

Но прогрессивный зритель и читатель все 350 лет придерживался другого мнения. А. И. Герцен в дневнике 1844 г. отметил превосходный характер Педро Креспо и вынес ставшее знаменитым суждение: «Велик испанский плебей, если в нем есть такое понятие о законности…» [2] Герцен А. И. Собр. соч.: В 30-ти т. М., 1954. Т. 2. С. 363.

Педро Креспо горд крестьянским происхождением и достоинством, не согласен покупать дворянское звание, хотя средств у него хватило бы («честь деньгами не купишь»). Он сдержан, бывает смиренен, но когда речь идет о чести и достоинстве простолюдина, он бесстрашен и перед доном Лопе и перед самим королем. Сходство Кальдерона с синтетическим направлением XVII в. открывается в том, что его герой смотрит вперед за дальние горизонты, ставя вопрос: «а почему, за что нам биться?»

Столь же достойны те крестьяне и жители местечка, которые избрали алькальда и вершат вместе с ним рискованный суд. Сын Педро Креспо Хуан более подвержен расхожим представлениям. Когда ему не удается убить насильника, он собирается восстановить честь сестры ее убийством. Слуга Нуньо больше всего мечтает о сытной еде. Веселый солдат Ребольедо и его подруга Ла Числа (Искра), бросившая ради него богатых содержателей, втягиваются в преступление капитана; Ребольедо хмелеет от возможности убивать, и опоздай дон Лопе и король, он и его подружка могли бы получить от алькальда по заслугам.

У дворян в пьесе тоже разные характеры.

Дон Лопе де Фигероа (с ним читатель встречался в драме «Любовь после смерти») безжалостен в чрезвычайных обстоятельствах. Но хоть он и готов «забить алькальдишку на месте батогами», он отходчив, хочет быть по-своему справедливым, испытывает известное уважение к Педро Креспо. Кальдерон искусно изображает, как на определенном уровне между этими двумя упрямыми стариками, людьми долга, каждый посвоему, существуют некоторые человеческие отношения: пусть отталкивание, но «общее поле».

Капитан дон Альваро де Атайде ненавидит и презирает народ; свое желание овладеть Исабелью Креспо он сам объясняет как «бешенство»:

Действия и «чувства» капитана вполне сочетаются с отвращением к крестьянской девушке до и после зверского насилия в лесу.

Капитан — дворянин, использующий свои привилегии в абсолютистском государстве, но никак не испытавший цивилизирующей роли абсолютизма.

«Дворянчик» дон Мендо, дошедший до нищеты и комически-спесивый, — тоже распространенный в тогдашней Испании тип идальго. Неулыбчивый Кальдерон по поводу дона Мендо шутит, да как! Он вкладывает в его уста тираду:

За драмой с ее точно очерченным действием стоит романная, бытовая панорама, нечто вроде фона, который является предметом «плутовского романа» и на котором развиваются высокие события в «Дон Кихоте».

Несмотря на корнелевски сдержанный характер драматизма этого своего произведения, Кальдерон отдавал себе отчет в романном богатстве его фона, что подтверждается не обычной в те времена прямой ссылкой на величайшего писателя Испании. По поводу нищего идальго дона Мендо говорится:

Характеры, воспроизведенная ситуация, направление действия на решение вопроса «за что нам биться?», явное продолжение мятежной драмы «Фуэнте Овехуна» Лопе, честная ссылка на Miguel'я de Cervantes'a и на роман «Дон Кихот», — все это придает «Саламейскому алькальду» редкую для барокко и его великого драматурга цельную определенность, ставит эту народно-революционную драму на особое место в культуре XVII в.

Массивные двери перед зрителем и читателем распахиваются, и открываются внутренние покои души поэта. Вглядитесь: перед вами не только славная драма, но и сам Кальдерон. В тиши, в сумраке просторного помещения он вглядывается в свой век: «Путь полный бед. Что полон бед он — мало? // Так бед к тому ж, друг с другом несогласных…»

Свое горе он переносит скрытно, стоически, как «обыкновенную беду». Он видит и неисчислимые, обыкновенные и необыкновенные, беды современников, простых испанцев и неиспанцев, людей своей и других вер, и даже задает вопрос: «За что нам биться?» (… por que // ha de renir?). В поэте пламенеют души Эусебио и Тусанй, Стойкого принца и Луиса Переса; живет в Кальдероне также спокойное мужество Педро Креспо и того гуманнейшего Алонсо Кихано Доброго, которого под именем Дон Кихот обессмертил Сервантес.