Александр Рубцов - Метафизика власти

Гоббс сравнил государство с Левиафаном. Надо помнить библейский образ чудовища: «И перед ним бежит ужас <���…> Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов <���…> Он царь над всеми сынами гордости» (Иов 40:20. 41:26).

В нашем случае впереди зверя бежит не ужас, а заливистый хохот пополам с отвращением. Это и обнадеживает.

С имиджем нужно что-то срочно делать: сковороды с испорченным покрытием обычно выбрасывают

В предыдущей статье из серии о легитимности речь шла о государстве как миротворце, усмиряющем «войну всех против всех». Преодоление побоища «лихих 90-х» – мифология великого деяния лидера нации. Однако судьба путинской харизмы – отдельная тема со своими ответвлениями и скелетами в шкафу.

Путин как не-Ельцин

У Макса Вебера харизма – один из видов легитимации власти наряду с традицией и формально-рациональной процедурой. Процедуре у нас всегда следовали, мягко говоря, без фанатизма, а традиция имеет настолько «рваный» вид, что скорее убеждает в обратном: власти вообще свойственно то и дело рушиться и учреждаться заново на руинах. Отсюда особые ставки на харизматику, тем более естественную в культуре инстинктивной персонификации власти.

На орбиту Путина вывели не без силы образа и чувства – люди тогда все же проголосовали. Однако тоска по мускулистому преемнику нагнеталась расслабленным фоном самого Ельцина, заработавшегося с документами. Это была симпатия «от противного», от антихаризмы: Путин как не-Ельцин. Сам кандидат был типичный who is?, но уже была атмосфера ожидания чего-то дееспособного. Работала этимология слова: древнегреческое charisma означает «милость», «дар». Стартовое признание Путину именно подарили, но не свыше, а свои и ради дела. Фигурант не давал поводов для преклонения, безоговорочного доверия и признания неограниченных или хотя бы сверхординарных возможностей. Но были нормальная энергия и, как тогда казалось, расчетливый выбор Ельцина.

Кстати, Ельцин тоже начинал с простого популизма. К тому же тогда многое назревало – достаточно почитать протоколы Политбюро того времени, беспомощные и близкие к паническим. Однако подлинную харизму Ельцину сделал ГКЧП, а еще раньше руководство КПСС, как никто, умевшее собственными руками взращивать вождей протеста. Но далее эта харизма очень пунктирна и проявляется лишь в чрезвычайных ситуациях, как с Указом 1400.

Два Путина

Популярность лидера нации и далее укреплялась в подарочном исполнении. Многое в этой стабилизации было подготовлено и даже имело место при позднем Ельцине. Путин во многом развил то, что сначала пропагандистски присвоил. Ему в этом не мешали, чтобы не портить игру: в дарении был элемент жертвы.

Затем эта харизма набирает силу, но раздваивается. Путин-1 – благодетель для прикормленного бюджетопоглощающего «большинства», даритель объедков сырьевой ренты; эта его харизма импортная, как и наши «современность» и «стабильность». Путин-2 – покровитель институциональных реформ начала нулевых, надежда реформаторского актива и части либерального крыла, полагавшего, что авторитаризм сможет обуздать среднюю и низовую бюрократию и либерализовать экономику прежде всего для малого, среднего и не сверхкрупного бизнеса. Это миф, что реализация такого курса была обречена по системным причинам. Изнутри было видно, сколь много значили субъективные факторы: недостаток политической воли у одних и банальная продажность других. Но в итоге все же хвост так отрулил собакой, что за несколько лет буквально сменил ей масть и саму породу.

Лицедейство и святость

Тогда же зазвучало слово «сценичен». Хотя ничего особенного в этом актерстве не было, но, видно, очень хотелось аплодировать – соскучились. Поэтому не обращали внимания на то, что каким-то волшебным образом никого тоже сценичного даже из своих рядом и близко не появляется. Та же «харизма от противного»: Ельцин создал для Путина фон – Путин фон вокруг себя просто выжег.

Важный атрибут харизмы – святая вера в непогрешимость. Или, как говорили древние, тефлон. Как известно, вождь не может ошибаться, даже в мелочах! Это просто: за все время правления в адрес вождя не было высказано ни одного критического замечания ни со стороны своих, ни хотя бы в одном из СМИ с приличным охватом аудитории. Ни од-но-го! Зачем тефлон, если вообще ничего не жарить? Поэтому миф о том, что ничего не пристает, – сказка в чистом виде. Несколько острых эфиров – и все тут же пристало бы, как жвачка к кошке, отдираемая, как известно, только с визгом.